Дуглас Брайан: Забытые богини

Дартин кинул мрачный взор на могучее тело, распростертое на облысевшем ковре. Уморить такого не удастся. Такой сам кого хочешь уморит.

Дартин пнул его ногой, чтобы разбудить, и показал головой на дверь. На пороге раб замешкался, и Дартин в сердцах толкнул его в спину, а потом брезгливо обтер пальцы об одежду. Пригнувшись, Дартин вышел из ночлежки и сразу увидел свою напарницу. Она сидела, скрестив ноги, прямо в пыли и грызла лепешку, держа ее обеими руками. Лепешка тянулась, как резиновая.

Обычно Дин уходила ночевать в лавку к старой Афзе, которая торговала редкостями, лекарствами, амулетами и благовониями. Дартин был уверен в том, что Афза не получала от маленькой плясуньи ни гроша. У девчонки просто не водилось денег. Водились какие-то тайные делишки между этими двумя особами женского пола, такими несхожими и в то же время неуловимо похожими между собой. Дартин в подробности предпочитал не вникать.

Девочка кивнула Дартину в знак приветствия. Дартин подсел к ней и, сняв с пояса флягу, подал ей. Она глотнула и вернула Дартину флягу. Дартин приложил горлышко к носу. Вода была, по правде говоря, не очень свежая.

Дубина раб стоял перед ними, слегка склонив голову. Дартин догадывался, что он голоден, и мысленно злорадствовал.

Девчонка разорвала свою лепешку и большую часть протянула рабу. Тот помедлил, но взял.

– Садись, – сказала Дин спокойно. Дартин инстинктивно отодвинулся. Варвар

уселся и принялся жевать, двигая челюстями энергично и в то же время на редкость задумчиво.

– Как тебя зовут? – спросила его Дин. «Лично меня это интересует в последнюю

очередь», – подумал Дартин, однако ему волей-неволей пришлось принять к сведению, что свои девять кровных серебряных монет он выложил за человека по имени.

Девочка, выслушав все это, важно кивнула.

– Можешь называть меня Дин.

Дин. Так она себя именовала. Вернее всего, что Дин – не имя, а прозвище. В Аш-Шахба любят давать прозвища на древнем диалекте. Вероятно, «Дин» означает что-нибудь вроде «Речного Лотоса» или «Колокольчика Моей Души». Самое обычное прозвание для молодой женщины.

– Красивое имя – Дин, – одобрил варвар.

– Откуда ты родом? – спросила она.

– Ты хочешь знать, где я родился, или тебя интересует, откуда я пришел в Аш-Шахба? – уточнил Конан.

– Я задала вопрос с очевидной точностью, – иногда Дин выражалась витиевато и даже немного книжно, что сбивало с толку.

– Я киммериец, – сказал варвар.

Дартин поперхнулся. Ну конечно! Ему следовало догадаться сразу. Дартин уставился на нежеланно обретенного соплеменника с откровенной неприязнью. Ничего хорошего киммерийцы его семье не принесли. Дартин совершенно не был благодарен своему отцу за собственное появление на свет.

Подобно своей несчастной матери, Дартин верил в переселение душ. Лучше бы та душа, что ожидала в тот миг очереди вселиться в новое тело, получила какую-нибудь иную оболочку. Не наполовину киммерийскую – во всяком случае.

– Откуда ты пришел? – продолжала Дин.

– Прежде чем оказаться здесь, я был в Шадизаре.

– Ничего удивительного, – сказала Дин и замолчала, что-то обдумывая. Она тихо покачивала головой, и монетки в ее косах позвякивали.

Дартин решил вмешаться в их задушевную беседу:

– Полагаю, пора начинать выступление, пока не стало слишком жарко. Ты готова?

Девочка подняла голову к своему напарнику и без улыбки, совершенно серьезно, произнесла:

– Ты меня перебиваешь.

– Но ведь ты молчала! – возмутился Дартин. – К тому же я говорил о деле.

– Я думала. Ты мог бы услышать мои мысли, если бы захотел, – непонятно объяснила Дин.

– Я не имею привычки подслушивать чужие мысли, – заявил Дартин и поздравил себя с тем, что ловко вывернулся из сомнительной ситуации.

Дин вздохнула, как бы сожалея о его глупости.

– В любом случае, сегодня ты будешь выступать один. Я как раз пришла сказать тебе, что танцевать не буду.

– Это почему еще?

– Сегодня не хочу.

Дартин покусал губы. Вот так. Она не хочет. Так просто. Ни запугать, ни заставить ее он не мог. Просить же это косоглазое существо бесполезно.

Дартин поднялся на ноги. Девочка вынула персик и равнодушно принялась его грызть.

– Вчера ты потратила девять монет, – заговорил Дартин с нажимом. – Спустила целых девять монет на собственную глупую прихоть. Тебе не кажется, что ты начинаешь многое себе позволять? По-моему, следует возместить ущерб. Это было бы справедливо.