Дуглас Брайан - Иероглиф желаний

– А где ты сам-то находился? – чуть прищурил и без того узкие глаза Тьянь-По.

Конан ничуть не смутился. Недаром он был вором со стажем.

– Поблизости. Я руководил битвой. В результате… мы проиграли. – Он вздохнул. – Я едва унес ноги. Твои ученики в руках старика. Я не оставил бы их там, если бы не был уверен в том, что им не грозит опасность.

Тьянь-По приподнялся. Костяными щипчиками взял с подносика засушенную розочку, осторожно положил ее в чай. Напиток сразу стал испускать новый, тонкий аромат. Конан раздул ноздри, как будто запах неприятно тревожил его.

– Ты уверен, что им не грозит опасность? – переспросил Тьянь-По и отхлебнул чая.

– Да. Я посмотрел на этого Тин-Фу, – сказал Конан. – Цветочки, птички, борода белая… Больше похоже на сказку, чем на страшную историю с убийствами. Он любит загадки, искусство… каллиграфию…

– Каллиграф каллиграфу глаз не выколет, – сказал Тьянь-По задумчиво. – Хотя… как знать! Что ты предлагаешь делать дальше, Конан?

– Попробую подобраться к нашему мудрецу с воздуха, – сказал Конан. – Пока я уносил ноги, у меня в голове появилось несколько свежих мыслей.

– Должно быть, ветром надуло, – сказал Тьянь-По.

В этот момент в сад вбежал человек. Он был весь покрыт потом, халат на его спине потемнел, по лбу катились крупные капли.

– Кто ты? – спросил Тьянь-По, приподнимаясь на подушках.

Конан тревожно коснулся рукояти меча. Хоть они и сидели в саду, окруженные карликовыми деревьями, цветами, крошечными прудами и красиво выложенными камнями, в мире тишины, созерцания и безопасности, с мечом варвар не расставался. Тьянь-По давно привык к этой особенности своего приятеля, и его она не смущала.

Человек, загнанно дыша, уставился на Тьянь-По.

– Я – один из учеников великого учителя Тин-Фу, – объявил он. – Мой господин отправил меня сюда, к учителю Тьянь-По, дабы передать ему послание.

– Ты, должно быть, долго бежал, – сказал Тьянь-По.

– Я был верхом на лошади, но она пала незадолго до рассвета, когда город был уже виден, – признался ученик.

– Ты – скверный ученик, если допустил, чтобы твоя лошадь пала! – сказал Тьянь-По. – Я не желаю разговаривать с подобным ничтожеством!

Человек поклонился и ответил:

– Учителю Тьянь-По и не потребуется разговаривать со мной, ибо я привез письмо от моего учителя.

С этими словами он подал Тьянь-По бумагу.

Тьянь-По развернул послание и прочитал вслух:

– "Твои ученики – настоящие обезьяны!"

Несколько мгновений он размышлял над прочитанным, а затем отправился в дом и вынес оттуда в сад набор письменных принадлежностей. Расположившись удобнее, он вывел на листке бумаги своим изящным почерком каллиграфа:

«Любая мартышка ближе к состоянию просветления, чем жадный глупец».

Он вручил послание ученику и выпроводил его вон.

Когда тот скрылся из сада, Тьянь-По перевел взгляд на Конана.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил Тьянь-По.

– Ты ведь прочитал письмо и написал остроумный ответ, – молвил Конан. – Разве ты не понял, о чем написал тебе Тин-Фу?

– Нет, – признался Тьянь-По. – Я ответил ему наугад. А у тебя есть предположения?

Конан медленно покачал головой.

– Никаких, – сказал он. – Разве что одно: Тин-Фу совершенно прав. Твои ученики – сущие обезьяны. Хотя и презабавные ребята. Мне было с ними интересно.

Ни у Тьянь-По, ни у Конана не возникло даже мысли о том, что смысл послания Тин-Фу следует понимать буквально. А между тем это было именно так.

Инь-Тай недолго оставался в неведении относительно своей будущей судьбы. Неожиданно он почувствовал, что веревки, стягивающие его руки, ослабли. Он пошевелился, и это ему удалось. Что за чудеса! Никто не приближался к пленникам, никто не освобождал их от пут. Неужели колдун опоил их каким-то зельем или одурманил чарами и, пока оба находились в забытьи, решил их освободить?

Странно.

Инь-Тай шевельнул руками, и веревки упали. Он хотел было окликнуть своего товарища, но язык не повиновался ему. А совсем рядом послышался радостный крик обезьянки. Инь-Тай повернулся. Гуна поблизости не было.

На том месте, где совсем недавно корчился связанный Гун, сидела на корточках толстая лохматая мартышка и увлеченно гримасничала.

Инь-Тай протянул руку, чтобы коснуться ее. С ужасом он увидел, что его рука покрыта густой рыжей шерстью. Вторая мартышка мрачно закивала головой и обхватила себя длинными руками. Затем медленно двинулась вперед, приволакивая ноги. Ее хвост поднялся в воздух и несколько раз качнулся из стороны в сторону.