Дуглас Брайан: Красавица в зеркалах

Возражать было нечего, и они просто принялись за трапезу. Конан благодушно наблюдал за обоими, ковыряя в зубах кинжалом. Наконец киммериец заговорил:

– А правду ли болтают, будто здешний граф очень болен и едва ли ни при смерти?

– Отчасти это правда, – сказала Далесари.

– Я не люблю уклончивых ответов, – нахмурился киммериец.

– Болен графский сын, – сказал Югонна. – Он утратил интерес к жизни.

– Да, это серьезная хвороба, – с самым озабоченным видом произнес киммериец, после чего расхохотался.

– В тебе нет ни капли сочувствия, – укорила его Далесари.

– Разумеется, нет! – подхватил Конан. – Я считаю его богатым бездельником. Разве не так? Да будь у меня графство, и лошади, и дружина – разве стал бы я зевать и проклинать свою участь? Я бы захватил здешний трон – вот что я бы сделал! Не понимаю, почему такая простая и очевидная мысль не приходит в голову этому… как его зовут?

– Цинфелин, – подсказала Далесари.

– Чем более вычурно имя, тем глупее его обладатель, – отрезал Конан.

– Нет, его что-то действительно гложет, – заметил Югонна. – Он не притворяется. Он и сам не рад, что так вышло.

Конан насторожился.

– Так вы его видели?

– Да, и даже пытались развлечь.

– Судя по тому, как набит ваш кошелек, вам это удалось. – Интерес Конана возрастал с каждым мгновением.

– И да, и нет, – сказала Далесари со вздохом. – Мы показывали фокусы со зрячими зеркалами… Наши зеркала умеют отражать разные воображаемые картины.

– Это магия?

– Очень слабая, – быстро сказал Югонна. – И безвредная. Просто иллюзия.

– Иллюзия может свернуть человеку шею, – пробормотал Конан. – Даже без особого труда…

– Мы вовсе не хотим никому сворачивать шею, – возразил Югонна. – Мы хотим нанять корабль, чтобы вернуться домой, а для этого необходимы деньги. Только по этой и ни по какой другой причине мы взялись развлекать юного графа.

– К тому же нам его жаль, – добавила Далесари. – Он так молод… и довольно симпатичный.

Югонна и Конан уставились на нее с одинаковым изумлением. Девушка покраснела и опустила глаза.

– А что такого?… – упрямо прошептала она.

В этот момент несколько человек, сидевших возле выхода, поднялись и вышли наружу. Конан проводил их глазами.

– Неприятные малые, – заметил он. – Что ж, друзья мои, приятно было повидаться. Так и быть, заплачу сегодня за всех, но завтра, если ваше дельце выгорит, вы меня угостите.

Конан встал из-за стола и направился к лестнице на второй этаж – он снимал в этом кабачке комнату.

Фокусники попрощались с ним и двинулись к выходу. За разговорами и дружеской трапезой они не заметили, как прошло время. Уже стемнело, наступал вечер – пора было возвращаться во дворец.

Они сделали несколько шагов по улице, завернули за угол, и тут кто-то набросил на голову Далесари мешок из грубой мешковины. Она дернулась, пытаясь бежать, но грубые руки удерживали ее крепко.

– Югонна! – приглушенно вскрикнула девушка, но ничего не услышала в ответ.

Кто-то связывал ей запястья, а когда она попробовала вырваться, ударил ее по голове, так что она на миг потеряла сознание.

Югонна успел заметить карауливших их людей прежде, чем те напали, – но все-таки слишком поздно, чтобы выскочить из ловушки и утащить с собой Далесари. Он ухитрился лишь увернуться, когда на него также пытались накинуть мешок. А затем, выхватив кинжал, храбро набросился на негодяев.

Если бы Югонна действительно был магом или хотя бы могущественным мастером иллюзий, он бы сейчас один расправился с пятью разбойниками, не прилагая даже особого труда. Но, к сожалению, вся магия Югонны заключалась в зеркалах и была бессильна против грубого насилия.

Поэтому ему ничего не оставалось, как попытаться справиться с нападавшими самым обычным способом – ножом и кулаками.

Силы были слитком неравными, и Югонна хорошо отдавал себе в этом отчет. Он знал также, что разбойники сейчас разделятся: один потащит прочь Далесари, а остальные навалятся на Югонну и задержат его, чтобы он не успел прийти на помощь подруге.

Так и произошло. Как ни старался Югонна обойти своих врагов и броситься вслед за похитителем Далесари, ему не удавалось продвинуться вперед ни на шаг. Разбойники, казалось, были повсюду. В узком темном переулке трудно было надеяться проскочить мимо них.

Югонне разбили губу и рассекли ножом бровь, так что кровь теперь заливала ему глаза и мешала видеть. Острая боль поселилась у него в боку – он даже не понял, когда и как это произошло, и уж тем более не мог решить, насколько опасна его рана. Ему было тошно, и голова кружилась, но Югонна не обращал на это внимания. Снова и снова набрасывался он на похитителей, размахивая кинжалом и даже пару раз попав в цель.