Вадим Арчер: Храм Саламандры

– Из Лоана.

Глава общины предложил Шемме сесть и долго выспрашивал его о Лоане, о жизни на острове, о причинах, приведших табунщика в шахту.

– Вы, лоанцы, – такие же, как и мы, – заключил он. – У нас общие предки. Ты мне понравился, и я не хочу, чтобы с тобой обошлись обычным образом.

– Как это?! – похолодел Шемма.

– Всех попавших к нам сверху у нас казнят. Мы не держим на вас зла, это делается для нашей безопасности. Нас не много, куда меньше, чем вас наверху, поэтому мы должны быть осторожными.

– Я тоже не хочу вам зла! – воскликнул табунщик. – Зачем меня казнить?!

– Чтобы ты не проболтался.

– Но о вас знают наверху! Какой смысл меня убивать?!

– Знают?!

– Да. В поселке видят вас по ночам. Мне рассказывали о вас. Меня незачем, меня бесполезно убивать!

Глава общины задумался.

– Я скажу это владычице. Я объясню ей, что ты нам нужен, потому что знаешь оба языка, знаешь жизнь наверху и многое можешь рассказать о ней. Но обещай, что не попытаешься бежать.

Шемма замялся.

– Это в твоих интересах, – уточнил старший. – Тебя немедленно убьют, когда догонят.

– Обещаю, – вздохнул Шемма.

– А сейчас я доложу о тебе владычице, – сказал глава общины и поднялся с сиденья.

Шемма сообразил, что чем позже о нем доложат владычице, тем лучше.

– А что у вас едят? – спросил он.

– Ты голоден? Мы недавно завтракали, и я не подумал, что ты хочешь есть.

– Но ведь сейчас давно за полночь! – удивился Шемма.

– Мы спим, когда наверху солнце, а по ночам выходим на поверхность за древесиной и травами, – ответил его собеседник. – Сейчас тебе дадут поесть.

Жена главы общины поставила перед Шеммой две миски. В одной была мелко порубленная, пахнущая грибами кашица, в другой – ломтики, напоминающие тушеные корнеплоды. Шемма воодушевленно вдохнул струящиеся из мисок запахи, взял ложку и попросил:

– А хлеба у вас нет?

– Что такое – «хлеб»?

Табунщик вспомнил про полурастоптанную краюху у себя за пазухой.

Он достал ее и положил на стол.

– Вот это – хлеб.

Монтарвы склонились над краюхой, рассматривая незнакомую пищу.

– Пробуйте, – начал угощать их Шемма. – Вкусно.

Он оторвал большой ломоть, прикусил его и смачно зажевал грибную кашицу. Глядя на него, монтарвы начали пробовать хлеб, и скоро от краюхи ничего не осталось. Шемма управился с едой и повел глазами по столу.

– Мясца бы… – сказал он.

– Здесь нет мяса, – послышался удручающий ответ. – Мы едим то, что может расти под землей, – грибы и овощи.

– Совсем нет мяса?! – В голосе табунщика послышался испуг, не меньший, чем при упоминаний о казни. – Ни окороков, ни колбас, ни сала?!

– Эти слова нам незнакомы. Так называются блюда из мяса?

Шемма трагически кивнул.

– В колодцы при шахтах попадаются ящерицы, – пояснил один из монтарвов. – Они съедобны. Их собирают и подают на стол владычице, а другого мяса у нас нет.

– Скверно живете, – подытожил Шемма. – Я здесь долго не протяну. – Добродушный табунщик забыл, что его жизнь в опасности. – А ведь есть еще и паштет из дичи, – вспомнил он неудачный поход в цитионскую колбасную лавку. – Вот вкуснота-то! Я его даже и не пробовал… Как же вы тут живете, без настоящей-то еды?

– У нас есть плантации, где мы растим грибы и овощи, – начал рассказывать глава общины. – До недавнего времени еды хватало всем, но несколько полнолуний назад плантации владычицы стали чахнуть. Они у нее самые богатые, ни в одной общине таких нет. От урожая на них зависит питание всего Лура.

– И что же? – заинтересовался Шемма. Его интересовало все, связанное с едой.

– Теперь город не ест досыта, хоть и не голодает. – В голосе старшего прозвучали озабоченные нотки. – Начато строительство добавочных плантаций, но это займет годы.

– Ох и скверно! – проникся сочувствием табунщик.

– Данур, советник владычицы, объявил, что нет ничего угрожающего.

Но слухи ходят, люди встревожены. – Старший взглянул на Шемму и добавил:

– Да, знаешь, твой «хлеб» очень вкусный.

– Это еще что! – отмахнулся Шемма. – У нас его просто так едят, между делом. Монтарвы внимательно слушали табунщика. Старший указал ему на одну из лежанок:

– Раз у вас ночь, ложись сюда и поспи. А я пойду к владычице.