И с небес, сквозь завесу солнечных лучей, взирал на собравшихся в его храме ничтожных смертных сам Фос. Здесь он изображен был не улыбчивым юношей, но взрослым мужем; облик его был суров и печален, а глаза… когда Крисп в первый раз пришел послушать проповедь в Соборе, вскоре после своего прихода в город Видесс, он едва не шарахнулся от этих огромных глаз, чей всевидящий взор пронизывал его насквозь.
Такой взгляд и подобал Фосу, каким изображал его свод, — не пастырем, но судией. Тонкие пальцы левой руки прижимали к сердцу массивный том, в котором записаны все добрые и злые дела.
Человек мог лишь надеяться, что добро перевесит, иначе его ожидает вечность в ледяном аду, ибо хоть этот Фос и был справедлив, Крисп не мог представить его милосердным.
Тессеры мозаики, обрамлявшие голову и плечи благого бога, были покрыты золотой пленкой и поставлены чуть неровно. Стоило изменится освещению, или сдвинуться с места смотрящему, как золотой ореол начинал мерцать и переливаться, придавая изображению торжественное великолепие.
Как всегда, только усилием воли Крисп отвел глаза от лика Фоса.
По всей Видесской империи на сводах храмов помещались подобия этого лика — Крисп и сам видел их немало. Но ни одно из них не передавало и малой доли этого скорбного величия, этого сурового благородства. Только в Соборе господь воистину направил руку живописца.
Даже когда взгляд Криспа уперся в массивный серебряный алтарь, стоявший под сводом в самом центре собора, он ощущал на себе тяжесть Фосова взора. Даже вид ошеломительно прекрасного патриаршего трона из слоновой кости не вернул его к реальности до конца, пока собравшиеся в храме стояли молча, ожидая продолжения церемонии.
Гнатий воздел руки, простирая их к богу на своде и к богу за сводом, за синевой небес.
— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать, — пропел он.
За патриархом повторяли символ веры все в Соборе. Крисп слышал только чистое сопрано Дары. Он сжал ее руку, она стиснула его пальцы в ответ. Краем глаза Крисп заметил, что она улыбается.
Гнатий опустил руки, и вельможи уселись на скамьи. Их взгляды тоже буравили Криспа, но по-иному, чем взгляд Фоса. Они все еще недоумевали, какой Автократор из него выйдет. Благой бог уже знал, но предоставил Криспу самому следовать собственной судьбе.
— Весь город ныне смотрит на нас, — дождавшись тишины, произнес Гнатий, повторяя мысли Криспа. — Сегодня мы узрим, как святые узы брака соединят Автократора Криспа и императрицу Дару. Да благословит Фос их союз и дарует им долгую жизнь, счастье и процветание.
Патриарх вновь завел молитву, по временам прерываясь, чтобы выслушать ответы жениха и невесты. Некоторые реплики Криспу пришлось заучивать: древнее наречие литургий сильно отличалось от того видесского, что звучал на улицах города.
Гнатий прочел традиционную венчальную проповедь, делая особый упор на добродетелях семейной жизни.
— Готовы ли вы держаться этих добродетелей и друг друга до конца дней своих? — спросил он, закончив.
— Да, — прошептал Крисп, и повторил во весь голос, чтобы все слышали:
— Да.
— Да, — сказала Дара не так громко, но твердо.
После этих слов, скреплявших узы брака, друг жениха и подружка невесты — Мавр и одна из служанок Дары — надели на головы новобрачных венки из роз и мирта.
— Узрите их в коронах брачных! — воскликнул Гнатий. — Пред ликом всего града нарекаю вас мужем и женой!
Вельможи и их супруги вскочили с мест, хлопая в ладоши. Крисп едва слышал их. Он не сводил глаз с Дары, и та отвечала ему таким же пристальным взором. Крисп обнял ее, хоть это и не входило в церемонию, вдохнул сладкий запах роз ее венка.
Радостные крики стали громче и искреннее.
Кое-кто подавал непристойные советы.
— Ты побдилъ еси, Крисп! — крикнул один совершенно иным тоном, чем принято было приветствовать императора.
— Многих сынов, Крисп! — взревел другой остроумец.
К новобрачным подошел Яковизий. Невысокому аристократу пришлось встать на цыпочки, чтобы прошипеть Криспу на ухо:
— Кольцо, идиот!
Лишенный какого-либо влечения к женскому полу, Яковизий оставался безразличным и к радостям свадьбы, так что лучше всех остальных мог следить за соблюдением церемонии. Крисп о кольце совершенно забыл и так обрадовался напоминанию, что пропустил мимо ушей то, в какой форме оно было выражено. Яковизий готов был жизнью пожертвовать ради особенно ядовитого словца.
Читать дальше