Наталия Осояну: Охота князя Гарена

Альвы и цверги живут долго…

— Я убью себя, — тихо сказала она, словно прочитав его мысли. — Я не достанусь тебе…

Гарен вздохнул.

— Альтея, чего ты хочешь больше всего на свете? Я постараюсь исполнить твое желание…

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Чтобы тебя не было!

— Меня нет, — тотчас отозвался Гарен. — И не было. Послушай, что я расскажу тебе…

Когда отряд цвергов исчез за поворотом, Оберн с грустью посмотрел на дочь.

— Надо приготовить твое приданое.

— Ничего не надо, отец, — тихо сказала Альтея. Выглядела она, против всех ожиданий короля альвов, спокойной, хоть и задумчивой.

— А как же принц Нераг?

— Нет никакого принца, — она покачала головой. — Послушай, что я расскажу тебе…

…— Я изменил своё мнение о людях, — Оберн обнял дочь за плечи. — Этот человек спас нас от страшной опасности и от позора. Жаль, он женат…

— Жаль… — эхом откликнулась Альтея. — Я не сказала ему о том, что время между нашими мирами течет по-разному, отец.

— О-о! — король нахмурился. — Это будет ударом для него. И я догадываюсь, какую плату запросит Эйкелла. Отчего вы оба не рассказали мне все сразу? Я бы мог помочь…

— Он не хотел, — она вздохнула. — Он сказал, альвы не верят в случайности — и этим мы отличаемся от людей…

…когда дозорный сообщил, что со стороны леса приближается группа всадников, у Матильды сжалось сердце.

— Целый год прошел, — сказал Бодуэн. — Ты все ещё на что-то надеешься?

— У меня есть причина, чтобы надеяться, — ответила Матильда. Они стояли во дворе, ворота были открыты.

— Это могут быть враги, — намекнул Бодуэн, но княгиня отмахнулась от него и с нетерпением уставилась на дорогу.

Всадники приближались, и стало видно, что это цверги — один другого страшней. Впереди ехали двое — белый волк и дикий вепрь.

При виде волка Бодуэн невольно отступил…

— Приветствую тебя, княгиня Иллара! — цверг с головой волка изобразил поклон.

— Рада видеть тебя, король Эйкела… — вежливо ответила Матильда, не отрывая глаз от вепря — а он спрыгнул на землю и теперь стоял, держа лошадь под уздцы.

И смотрел на княгиню, не мигая…

— Не одиноко ли тебе здесь без супруга? — спросил Эйкела. — Целый год ведь прошел, так?

— Мне помогают, Ваше величество, — сказала Матильда.

— Вот и я решил помочь, — степенно кивнул король цвергов. — Привел тебе вот этого цверга, — он указал на вепря. — Хочешь — бери его в слуги…

Бодуэн при виде того, что за этим последовало, потерял дар речи.

— Год назад мне сон приснился, — промолвила Матильда, подходя к цвергу. Говорила девушка спокойно, но губы её дрожали. — Так что я, пожалуй, возьму его не в слуги, а в мужья…

С этими словами она поцеловала страшную кабанью морду — Бодуэн от ужаса даже зажмурился.

…а когда он открыл глаза, на месте цверга стоял Гарен — живой, хоть и с перевязанным плечом и глубокими царапинами на щеке.

Матильда, уткнувшись в плечо мужа, что-то ему шептала, а он повторял еле слышно: "Виноват… прости… виноват…"

— Оплата, князь, — негромко сказал Эйкела.

Гарен обратился к жене.

— Его желание, Матильда. Отдай ему то, о чем я не знаю.

Она побледнела.

— Но… ты и в самом деле не знаешь!

— Я слово дал, — тихо ответил князь.

…и, когда из замка вынесли колыбельку, в которой мирно посапывал младенец, Гарен с криком упал на землю — но что-то менять уже было слишком поздно.

— Прощай, князь! — Эйкела взял колыбельку. — Удачной тебе охоты в следующий раз!

…— Ты и в самом деле не знаешь, — сказала Матильда, опускаясь на землю рядом с Гареном. — После того, как я родила ребенка, его… подменили.

— Что?! — Гарен не поверил своим ушам.

— Это не наш ребенок, — повторила Матильда. — Когда я посмотрела на младенца в колыбели, я сразу поняла, что это подменыш… я никому не сказала, Гарен! И… у него на шее был медальон, который я дала тебе перед охотой, помнишь? Когда я увидела этот медальон, то сразу поняла, что ты жив, и все будет хорошо. Я не знаю, где мой мальчик, но… мне кажется, что те, кто его взял, о нем заботятся.

— Заботятся, — князь обнял жену. — Они умеют отдавать долги…

Где-то послышался вой разъяренного волка — не иначе, добыча сбежала у него прямо из-под носа.

Деревья в приграничной полосе зашелестели листвой, хотя ветра не было.

— Я уже иду, мальчик мой, — сказал Гарен. — Подожди немного…