Анна Инская: Верни нам мертвых

Серая Белка еще больше удивилась:

— А зачем вы тогда сюда плыли? А я бы никогда из таких стран никуда не уплыла!

Исмон вздохнул:

— Мы же не навсегда уплыли, а с надеждой возврата. Надеялись… Южные моряки давно уже плавают в холодные страны, за мехом и за оловом. Но мы плыли с другим намерением — увидеть невидимые в наших землях звезды.

— Вот значит у нас звезды лучше! — обрадовалась Серая Белка. — Оно и понятно. У вас-то всегда лето. А самые ясные звезды любят выходить на небо в морозные зимние ночи. Вот наверное все звезды, какие поумнее, давно уж перебрались от нас к вам.

— О нет, дело в другом. Да будет тебе известно, что из всех наук самой великой и полезной является предсказание судьбы по положению звезд, — отвечал ей Исмон.

— Разве в небе можно увидеть судьбу? — ахнула Серая Белка.

— Только в мечтах… Несмотря на всю мудрость звездочетов, их предсказания сбываются не чаще, чем у деревенской старухи, гадающей по петушиному крику и качанию ослиного хвоста. Позор и горе! И вот самый мудрый из мудрецов изрек вот что. Нельзя понять, о чем рассказывает рукопись, если ты видишь только половину рукописи. Нельзя понять, что предсказывают звезды, если ты видишь только половину неба. Один из ученых мужей предположил, что при продвижении на север открываются иные, невидимые в наших землях созвездия. И вот величайшие из астрологов Египта решили увидеть другую половину неба, дать имена новым звездам и созвездиям и по их виду решить, добрые они или зловредные, и какой поворот судьбы они могли бы предвещать. Я же, сухопутный житель, сидел в порту. Внезапно вижу корабль, похожий на дикую птицу или морского дракона. Он из числа тех быстрых и устойчивых на волне кораблей, что не имеют обширного трюма для перевозки товаров и используются для разведки новых земель. Судя по его облику, он выстроен невольниками из народа кельтов с берегов Великого Океана, ибо только они знают, как совладать с этой грозной бездной. Нос и корма высоко подняты, дубовый борт круче и крепче скалы, чтобы выдержать натиск огромных волн безбрежного океана. Паруса сшиты из бычьей кожи, чтобы океанские бури не могли разорвать их. Вид у него устрашающе варварский, но не зря народ кельтов считают колдунами. Горе мне! Вид коварного корабля лишил меня разума.

— Разве корабль может околдовывать людей? — удивилась Серая Белка.

Исмон ответил:

— Когда молния рассекает облака, в небесном разрыве является иное, сияющее и огненное Высшее Небо, обитель светлых богов. Подобно молнии, острогрудый корабль кельтов пробил насквозь видимый мир, и за ним в торговый порт вошли призраки, которым нет названия. Будто во сне, подхожу я к кораблю — будь проклята моя безумная голова — и узнаю, что он и правда волшебный. Ведь серебряными звездами на дубовом борту написано его название, гордое имя величайшего из магов: "Гермес Трисмегист"! Не удивительно, что даже такой разумный человек, как я, забыл обо всем, увидев волшебный корабль. Кормчий говорит мне, что на нем великие царские астрологи отправляются в дальнее плаванье к берегам страны, именуемой Кельтика, к ее северным диким землям, которые латиняне зовут Германиа. А если небо будет благосклонно к мореплавателям и если боги даруют им отвагу — то заглянут они и за пределы обитаемого мира. Находясь под колдовскими чарами корабля и ценя общество людей мудрых и образованных, я упрашиваю их взять и меня с собой. И вот уже — прощайте цветущие олеандры и сияющее над ними благодатное солнце! Мы отплыли от берега, вознося молитвы богам, потом доплыли до западного края земли, до двух огромных скал над узким проливом между морем и океаном. Там наш "Гермес Трисмегист" встретился со старшим братом моря, грозным океаном, и повернул к северу, на Великий Меховой Путь. Берега становились все серее и бесприютное, и облака все чаще закрывали небо. А когда ночи были ясным, астрологи беседовали о звездах, и я записывал их рассуждения.

— А где же теперь корабль и астрологи? — спросила Серая Белка.

— Корабль был захвачен береговыми племенами. Судьба астрологов мне неизвестна, ведь сам я не астролог. Одно знаю: погубили нас угрозы нашего правителя. Он объявил кельтам-кораблестроителям: если корабль не вернется, они будут скормлены крокодилам. Но наверняка эти невольники были горды, как и все варвары. Теперь-то я знаю: они сделают все, чтобы доказать, что не боятся смерти. А может быть они хотели, чтобы и мы изведали их судьбу, горькую рабскую участь. Они не рассказали правителю о том, что океан не только сильнее и яростнее южного моря, но и хитрее, коварнее, и что не только огромными волнами опасен он. Ибо в середине океан глубок так, что может быть у него нет дна — но зато вдоль его северных берегов, будто оскаленные зубы, затаились острые подводные скалы и, подобно жадно высунутым звериным языкам, далеко в море уходят песчаные мели. Об этом кельты умолчали и не вытесали киль корабля гладким и плоским, как это обычно делают в их народе. В ночь полнолуния, когда океан, будто взбесившись, бросается на берег, "Гермес Трисмегист" был захвачен приливом и намертво завяз в глубоком зыбком песке. А волны стали отступать, оставив нас в добычу береговым племенам. О, неумолимая воля Рока! Мы взывали к богам, но тщетно… а по песку, который только что был морским дном, к кораблю шли веселые варвары. Они поделили нас между собой, и больше мы друг друга не видели. Меня мой захватчик проиграл меня в свои варварские игры, и так я оказался в ваших диких холодных темных лесах. И все потому, что ценил общество людей мудрых и образованных.