Александр Забусов - Перевёртыш

Шифруясь, из школы разошлись в разные стороны, при этом обоим повезло никого не встретить из знакомых. У судьбы можно было смело урвать две недели безоблачного счастья. Ольгин муж уехал в командировку в Польшу.

…Кто бы сомневался. Городская номенклатура давно облюбовала центральный район города. Каменные, декорированные лепниной дома с богатыми по советским меркам квартирами, ютились в гуще старых каштанов. Когда был здесь зимой, даже не думал о таких мелочах. Выходит так, что и дом Ольги находится на главной улице города. Стоянка у дома полнехонька двадцать четвертыми «Волгами», даже «Мерин» чей-то, мозолит глаз синим цветом и узнаваемыми контурами «морды». Хорошо живут, «слуги народа»! Вот он, второй подъезд. Зашел. Толстые стены, наверняка хорошая звукоизоляция вместе с высокими потолками и полным набором коммуникаций. Это не «хрущебы», и даже не «брежневки». Сюда если посчастливилось въехать, то живи и радуйся! Но для того чтобы получить такую квартиру, в таком доме, нужно быть в «обойме». Судя по всему, Олин муженек в ближнем кругу обосновался надежно. Правда следует отметить, что некоторое число простых граждан все-таки получала квартиры в элитных домах, но… Опять это пресловутое «но»! Эти простые люди, на поверку оказывались совсем не простыми. Партхозноменклатура. Ну, да Бог им судья!

По широкой, всем своим видом и добротностью, внушающей уважение лестнице, «взлетел» наверх. Второй этаж. Отдышался. Нет, не запыхался. Нервы! Предчувствие встречи с любимой, заставило сердце часто стучаться в груди. Нажал на кнопку звонка, едва различил узнаваемую мелодию за тяжелым дверным полотном.

Дверь открылась. Близорукий, лучистый взгляд встретил его на пороге. Оля! Словно школьник, с волнением протянул вперед букет цветов.

–Миша…

–С праздником тебя, родная!

На мгновенье зарыла мордашку в цветы, вдохнула аромат роз. Ухватила за рукав куртки, повлекла в квартиру.

–Заходи.

Выдохнул, пытаясь унять сердцебиение:

–Соскучился!

Улыбнулась ему, пряча лукавинку на губах.

–Как? Уже?

–Ты бы знала как!

–Знаю, милый! Сама вся извелась, зная, что придешь. Снимай куртку. Проходи. Я пока цветы в вазу поставлю.

Из кухни послышалось громкое шуршание воды, а Михаил в это время с интересом знакомился с тем, как живут настоящие «буржуины» с партбилетом в кармане и коммунистическим окрасом души.

Высокий потолок впечатлил сразу. Что «воздушно» не скажешь, но точно внушительно. Сразу двинул в зал, останавливаясь на пороге. Конечно, современная мебель начала двадцать первого века ни в какое сравнение не идет с мебелью конца «застоя», но все же… обстановка характеризовала хозяина не только в финансовом плане. Гобеленовый гарнитур из двух кресел и раскладного дивана, прозванный в народе «мягкий угол», вписывались в габариты гостиной, как влитые. «Стенка» модная, не полированная, лишь чуть «отливала» благородством дубового шпона. Возможно румынская или югославская. Ее стеклянное «нутро», по самое «не хочу» напичкано хрусталем, в тандеме с люстрой богемского стекла, бликовавшим при электроосвещении комнаты. Телевизор «Sony Trinitron», естественно забугорной сборки. Музыкальный проигрыватель. Вот магнитофон подкачал – бабинное чудо техники, хозяин уж мог бы постараться и давно заменить хотя бы на скромный кассетный «Sharp». Нда! Жилье бизнес-класса в разгар застоя. Из общей «атмосферы» мещанства, ярким пятном выделяется картина в золоченой раме на стене. Похоже, написана еще до «торжества» революционных событий в Питере…

Руки подруги, просунулись подмышками, обняли его. Ольга прижалась к спине. Так тихо подошла, что и не услышал ее шагов.

–Кофе будешь?

–Буду.

Нежно отведя ее руки от своей груди, обернулся к ней. Обнял. Сказал не громко:

–Только пойдем на кухню. Гостиная у тебя конечно впечатляет, но сидеть в этом музее, совершенно нет настроения.

–Я так и думала.

Яркая модная кухня, на которой так удобно готовить. «Вытяжка» – по нынешним временам вещь необычная, мало у кого такой аппарат встретишь. Большой холодильник, «Розенлев». Насколько помнил, девятьсот рэ, как с куста! Простому смертному копить до морковкина заговенья! Сидели, болтали, пили кофе. Михаил откровенно любовался Ольгой, одетой по-домашнему и будучи сама удивительно домашней болтушкой, близоруко щурившейся глядя ему в лицо. Вот уж действительно, что значит, когда мозги у тебя не семнадцатилетнего юнца, а умудренного жизнью мужчины! Был бы действительно пацаном, уже б давно «нарезал круги» вокруг вожделенного «объекта», восторженно поскуливая от переизбытка чувств и только одного желания. Каретникову этого было мало. Он как губка впитывал само присутствие любимой, ее слова, мысли, ее запах и вот этот близорукий взгляд. Он психологически понял, Ольга ему благодарна особенно за это. Не имея друзей, долгое время находилась в «золотой клетке», когда некому толком сказать лишнее слово, посоветоваться, поплакаться по-бабьи, в конце концов. Он в этот поздний вечер стал для нее той отдушиной, которая лечит уставшую душу. Была бы она «пустышкой», давно претерпелась ко всему. Только она другая. Взяв ее руку в свои, нежно погладил, поднеся к лицу, стал целовать. Не отвлекаясь, слушал о чем она ему рассказывает.