Наталья Егорова: Матрешка

Я медленно, почти благоговейно набираю краску кисточкой. Несколько легких взмахов - и вот уже из кудрявого кустарника выглянул жемчужный Единорог. Птаха в алом как рассвет оперении спорхнула с ветки, другая - синяя как лазурь южного моря - поднялась от ручья ей навстречу. Сейчас, сейчас, еще мгновение...

Удар! Ледяной порыв ветра распахнул балконную дверь. Деревья за окном с тяжкими стонами пригнулись к земле. Моя рука вздрагивает, и желтый мазок, вопиюще неуместный, ложится на миниатюру. В ту же секунду изображение начинает бледнеть, удаляться, еще немного, и волшебство уже не спасти...

Но нет! Кисточка отплясывает безумный танец, воскрешая колдовскую живость картины. Роковой штрих превращается в пьянящий луч солнечного света, бьющий из-за ветвей. В этом животворном луче с малиновых цветов вспархивает хоровод огромных пестрых бабочек.

Я тихонько, словно боясь разбудить дремлющую тайну, откладываю кисть. Осторожно, как если бы мой взгляд был физически ощутимым, отрываю глаза от картины.

Надвигается гроза. Воздух потемнел и словно еще более сгустился. Черные тучи опустились на самые крыши. Стонут, безжалостно сотрясаемые пыльными вихрями, стволы. Пусть.

Я бросаю мимолетный взгляд на часы. О, ужас! У меня уже не остается ни минуты, мне могут помешать. Судорожным усилием воли я заставляю себя отрешиться от окружающего и вновь устремляю взгляд на миниатюру.

Солнечный луч, журчание ручья, мудрый взгляд розового коня, мелькнувший в близких зарослях единорог... Краски светлеют, становятся ярче, живее, меня обволакивает реальность нарисованного мира. Я уже слышу пересвист птиц, я уже чувствую ласковое дыхание ветерка на своем лице...

...Новый ураганный порыв ветра врывается в квартиру. Балконную дверь с размаху швыряет об стену. Жалобно звенит разбитое стекло, разлетаясь режущими брызгами. Острый синий свет взорвавшейся молнии заливает комнату... И раскатываются со стола осиротевшие кисти...

– Малыш, ты что это дверь не закрываешь? - обеспокоенно поинтересовался муж, входя в прихожую. За окнами шелестел прорвавшийся наконец прохладный ливень, неся легкость и успокоение. По тротуарам бежали мутные ручьи.

– Малыш?

Комната была пуста. Балкон распахнут, под ногами хрустят осколки выбитого стекла. Краски, еще мокрые, кисти и матрешки, сметенные со стола ураганом, раскатились по всему полу. И ни души.

Только затаенно лукав взгляд эльфини на укатившейся под самое окно матрешке. Просочившаяся дождевая вода почти смыла рисунок, но еще можно различить на миниатюре светловолосую всадницу в паутинно-зеленом плаще на сереброгривом розовом коне, что, уезжая с поляны навстречу солнечному свету, бросает прощальный взгляд в глубину далекого реального мира.