Линн Абби - Медный гамбит

Звайн посмотрел на руку и на медальон. — Как твое имя, великий?

— Никакой я не «великий». Павек, просто Павек, или однорукий Павек, или Скоро-Станущий-Горкой-Золы-Павек. Уходи, малыш.

— А, так ты хочешь умереть?

— Я собираюсь умереть; моя рука полна гноя и яда. Я уже выбрал место и время: прямо здесь, прямо сейчас.

— Ты не обязан умирать, Просто-Павек. Я могу спасти тебя. И мы будем в расчете.

— Ты можешь спасти меня! Только если ты переодетый великий жрец, Звайн. — Очередной удар страшной боли сделал юмор Павека острым и колючим. — Ты только мальчик, маленький мальчик. Спасайся сам; отдай мне медальон и уходи.

— Я знаю…я знаю людей, которые помогут тебе, если я их попрошу.

Павек пришурился и задумался. Мальчик сказал двадцать золотых монет, а не десять. Может быть кто-то научил его читать. Может быть это была ошибка. — Кого ты знаешь?

— Не могу сказать. Не могу даже отвести тебя прямо к ним. Но они помогут, клянусь. Я возьму тебя к себе домой. Там ты будешь в безопасности. Я дам тебе кровать и еду. Это тебе поможет в течении дня.

И может быть он уже будет мертв — то, что парень предложил, звучало слишком хорошо, чтобы в это поверить, но Павек все-таки встал на ноги и побрел за мальчиком в ночь.

Воздух был холоден, как лицо Павека и наполнен запахами, которые он не мог идентифицировать. Левая рука, котороя разрывалась от боли, насколько он мог вспомнить свое последнее впечатление, сейчас была спокойна. Он смог пошевелить пальцами без боли, ощупал большим пальцем руки кончики остальных, но когда он попытался поднять или согнуть левую руку, он встретил неодолимое сопротивление: его локоть, казалось, был запечатан в камень.

Его глаза все еще были закрыты. Он открыл их, надеясь разрешить загадку своей руки, но место, в котром он находился, было темно, как могила. А может быть, невольно подумал он, это и есть могила.

Павек смутно помнил, кто он такой и как очутился здесь. Во рту был странный, металлический привкус; в ушах звенело, как будто неведомые музыканты играли сумашедшую музыку. Он решил, что он проспал очень много времени, и неестественным сном. Мальчик — Павек не смог вытянуть его имя из своего омраченного сознания — сказал, что они идут в безопасное место, но он упал на землю, теряя сознание, раньше, чем они там оказались. Последнее, что он помнил, как мальчик зарыдал, а потом звук убегающих шагов.

Может быть парень был смертью и приходил забрать его дух?

А потом смерть потеряла его полуживого в могиле?

Некоторые секты учили, что смерть — прекрасная женщина; другие спорили с ними и говорили, что это Дракон. Но Павек не помнил ни одной секты, которая описывала бы смерть как маленького, гибкого парнишку с темными глазами и взъерошенными волосами. Но ведь он не мог вспомнить о нем почти ничего, и даже его имя.

Некоторое время он лежал спокойно, а потом услышал ровное биение пульса.

Могила или нет, но если у него был пульс, он был жив, и может постараться вспомнить, как он здесь очутился. Он подумал о еде и воде, необходимых условиях для того, чтобы остаться в живых, и обнаружил, что, несмотря на твердое убеждение, что он провел несколько дней без еды и воды, он не голоден и жажда его тоже не мучит.

Итак — он не мертв, не голоден и не хочет пить, у него ничего не болит, а его левая рука замурована в камне. Он решил, что стоит пошевелить другими конечностями, и, одновременно, обнаружил, что он лежит на толстом, набитом перьями матрасе, который мягче любой кровати, на которой он спал раньше. Он попытался использовать свою правую руку для того, чтобы освободить левую из каменной тюрьмы. Пальцы правой руки заскребли по камням грязной стены, когда в его ущах зазвенели слова, которые он не говорил.

Хочешь пить?

Слова не было сказаны вслух: он был уверен в этом, если вообще можно было в чем-то быть уверенным в его положении. Его первая мысль была, что он здесь не один в этой темной комнате с грязными стенами. Вторая, более осторожная, что за ним наблюдают. Холодный ветерок, охлаждавший его лицо, больше не казался приятным и комфортным. Он подумал о духах, призраках и вообще о существах другого мира, решивших навестить его. Невольная дрожь прошла по всему его телу. И сразу знакомая боль выстрелила из пленного локтя.

Не беспокойся. Все в порядке. Хочешь есть? Или пить? Отдохнуть?

Тонкие пальцы чьей-то маленькой руки мягко коснулись его запястья. Мальчик? Возможно, хотя мальчишка казался чистокровным человеком, и следовательно его глаза не должны были видеть в темноте лучше, чем его.