Линн Абби - Тени Киновари

Брат Какзим опять схватил Керка за одежду и при помощи Невидимого Пути послал в его сознание страшные картины раздутых тел, разбросанных по улицам и домам города, по дорогам и полям, и даже здесь, по живодерням Кодеша. В видении Брата Какзима умирали только Урикиты, но Керк точно знал, что всем живым существам нужна вода, а любое живое существо, выпившее воду после того, как Брат Какзим испортит ее, умрет. Полезные животные, дикие звери, птицы, насекомые, даже деревья, которые пьют воду своими корнями, все умрут.

И даже халфлинги…

Керк видел картину, нарисованную Братом Какзимом, яснее, чем сам Брат Какзим, и его затошнило от нее. Он кивнул, но без особого воодушевления. Несчастные преступники, живущие в темных углах подземного резервуара, на самом деле были самыми счастливыми людьми в Урике. Они умрут первыми, и без особых мучений.

По телу Керка пробежала холодная дрожь. Он посильнее обхватил себя руками, пытаясь согреться, и сказал себе, что это ничего большего, чем ночная прохлада, пришла ночь и пурпурные сумерки сменили яркие краски заката. Но он знал, что это ложь. Он дрожал вовсе не из-за холодного воздуха. Внутренний голос советовал ему как можно дальше бежать от Брата Какзима, Кодеша вместе с Уриком, и от всей этой безумной идеи. Керк не стал слушать свой внутренний голос, заставил его замолчать. Он не может убежать. Братство сделало Брата Какзима его учителем; он не может убежать не нарушив клятву, которой он поклялся Черному Дереву. Выбор между смертью вместе с Братом Какзимом в Пустых Землях и возвращением клятвопреступником в Лес Черного Дерева вообще не был выбором.

— Ты можешь видеть это?

— Я вижу все, — согласился Керк, потом распрямил плечи под своим темным плащом и мрачно пошел за своим хозяином, учителем, компаньоном и Братом вниз с балкона на площадку двора для убийств, где уже собралась молчаливая угрюмая толпа. — Я вижу все.

Этот вечер был похож на сон — оживший ночной кошмар.

На закате Керк уселся за стол, стоявший прямо за дверью скотобойни. Он аккуратно и бездумно доставал из кармана куски керамических монет и клал их в руку каждому очередному головорезу, которые бросились к нему толпой, как только он пересек порог скотобойни. Обычная плата за обычную ночную работу: так сказал Брат Какзим и то, что эти мужчины — а все бандиты были мужчинами, в основном дварфами, так как их глаза лучше видели в темноте — собирались сделать сегодня ночью в пещерах, было обычной достойной ночной работой.

Возможно так они и было. Убийства, которые совершались почти непрерывно на скотобойне и должны были сегодня ночью произойти в пещере с резурвуаром, были не похожи на охоту в лесу, которую так любил мальчик Керк, и не были жертвоприношениями, как тогда, когда Братство приносило жертвенных животных под ветвями Черного Дерева. В Кодеше животных просто резали, и какая в сущности разница, кого резать — животное или человека.

Когда двери закрыли и заложили на засов, а куски керамических монет оказались во руках тех, кто их с остервенением ожидал, Керк сделал все, о чем Брат Какзим просил его. Он скатал свой тюфяк, собираясь незаметно ускользнуть в свою комнату на втором этаже, но был только на середине лестницы, когда Брат Какзим начал произносить речь.

Брат Какзим не был оратором. У него был резкий визгливый голос, а когда он возбуждался, то начинал заикаться и запинаться. Здоровенные бандиты Кодеша обменялись насмешливыми взглядами и на мгновение Керк подумал — с надеждой — что они даже не выйдут из скотобойни. Но Брат Какзим предпочитал говорить не словами. Как и короли-волшебники, он использовал Невидимый Путь, чтобы привлечь внимание своей аудитории и выковать из них смертельное оружие. Конечно Брат Какзим не мог одновременно обратиться к такому количесву народа, как Лорд Хаману: сорок наемников не армия, но для этих сорока эффект был тот же.

Тюфяк выпал из рук Керка, скатился по ступенькам и ударился об стену. Никто этого не заметил.

Керк вернулся спустился по лестнице на площадку для убийств с широко открытыми глазами, в трансе. Внутренний голос отчаянно предупреждал его, что его мысли больше не его, но Брат Какзим смял его защиту и скрутил его волю, и чем дальше тем больше. Его внутренний голос говорил чистую правду, но эта правда не могла выгнать из его самых глубоких слоев сознания образы ненависти и омерзения, картины убийств и потоков крови. Там внизу, в пещерах, жил сброд, отщепенцы, преступники; они заслуживали только смерти. И для них настало время умереть, надо было очистить Урик, принести в жертву их бесполезные жизни.