Ярослав Вольпов: Зеркало сновидений

— Не курю, — еле слышно отвечаю я.

— А позвонить? — коренастый и бритоголовый парень даже не скрывает издёвки.

— Извините, парни, — мои побелевшие губы растягиваются в неестественной улыбке, — не звоню…

Один из них разражается кудахтаньем, а другой делает шаг вперёд, одновременно опуская руку в карман.

— Не курит, ни звонит, — бросает он через плечо своим дружкам, — кому он такой нужен? Ну чего, отпинаем его или сразу кончим?

Вы, наверное, уже затаили в душе надежду, что сейчас в тишине снова загремит мотор мотоцикла, и в блеске фар доблестный рыцарь Мэтт соскочит со своего железного коня и бросится на помощь несчастному Джерри. Негодяи будут повержены; спасённый, не умея найти нужных слов благодарности, станет с замиранием сердца трясти сильную руку спасителя; а за всем происходящим с кожаного седла будет с восторгом наблюдать прекрасная дама… Нет, дорогие мои, хозяин этого сна читал другие книжки — если читал вообще. И у него свои способы очаровывать девушек, менее опасные для здоровья. Я один. Один против всех.

И я чувствую, как моё сознание снова покидает меня. Но на этот раз к нему на смену приходит не чужая личность, не навязанная роль, а слепая ярость. Она копилась во мне в течение нескольких ночей, пока я смотрел в души людей, а из них мне в лицо била грязь; пока я играл роли заднего плана, из-за декораций подглядывая за чужим счастьем; пока я понимал, что в каждом из созданных ими миров я — чужой. Я отбрасывал эту ярость в сторону, прятал в тёмных уголках сердца; но теперь её стало слишком много.

Мой взгляд застилает тьма; но эта тьма видит. Видит моими глазами, а я вижу ей.

Тьма за спинами уличной шпаны обретает форму и плоть. Она огромными ладонями сдавливает их тела, прежде чем они успевают хотя бы крикнуть. Я не слышу ни треска, ни хруста; но зато какими-то новыми, только что появившимися у меня органами чувств я ощущаю, как тьма выжимает из этих сволочей жизнь. После этого ладони разжимаются — и они пусты.

А затем тьма сжимается до размеров человеческой тени; она поднимается с асфальта и принимает до боли знакомые мне очертания. Просторный плащ, сотней складок скрывающий фигуру, и глубокий капюшон.

Чёрного цвета.

— Здравствуй, Джерри; рад наконец встретиться с тобой. Меня зовут Танатос.

Танатос… Смерть, наконец, нашла меня.

Он и вправду похож на Гипноса, как брат. Та же пустота вместо лица — но и она другого цвета, если только пустота может иметь цвет. Даже в голосе звучит тот же сарказм, что и у Гипноса во время наших первых встреч. Впрочем, он тоже перекрашен в чёрный…

— Зачем ты искал меня? — Боже, я и вопросы им задаю одинаковые! — Почему ты преследуешь меня в каждом сне?

Иронии в его голосе прибавляется:

— Я не преследую тебя. В каждом сне ты сам призывал меня, но в последний момент тебе никогда не хватало духа взглянуть мне в глаза. Что заставляло тебя искать убежища в реальности? Наверняка мой братец Гипнос рассказал тебе много нелестного об ужасном Танатосе, так? Я, дескать, чудовище, обитающее в твоём сознании и поджидающее лишь удобного момента, чтобы уничтожить тебя. Скажи, не задавал ли ты себе простой вопрос: если я живу в тебе, зачем мне тебя убивать?

Хороший вопрос; и он никогда не приходил мне в голову. Очевидно, я настолько проникся доверием к Гипносу, что даже не пытался обдумывать его слова…

— Я скажу тебе даже больше, — Танатос придвигается ближе; я больше не испытываю страха — только сильный холод. — Гипнос наверняка убеждал тебя, что лишь с его помощью ты можешь спастись от смертельной опасности, которую повсюду несу я. Но посмотри, куда он заводил тебя? Мрачный храм, где правит жестокий воин-деспот, зловещий лес, полный чудовищ… Даже вот этот город, где каждый закоулок готов поглотить тебя — это всё его творения; он — хозяин снов и создатель декораций для пьес твоих друзей.

— А ледяной дракон? А чудовища в человеческом обличье? А грозовая туча и ливень, ломающий крылья? Это, скажешь, тоже его творения?

— Джерри, я бы сказал тебе "Проснись"! — только боюсь, тогда нам снова придётся расстаться. Разве ты не помнишь, что именно благодаря этим творениям ты каждый раз находил дорогу в новый сон? Дракон открыл тебе путь к царю Бен-Хевлету, чудовища прогнали к воротам, где ждала Магдалена, ливень позволил добраться до Мэтта, до которого ты на одном крыле не долетел бы никогда… Но главное — они позволяли тебе вырваться из миров, где ты был лишь пешкой на чужой доске. Это не Гипнос спасал тебя от меня — именно я спасал тебя от Гипноса!..