Дмитрий Казаков - Падение небес

Левый берег оказался более оживленным, чем правый, и почти от самого моста начался торговый квартал. Хельга миновала храм одной из местных богинь, на крыше которого стоял огромный паук, и оказалась в центре атаки зазывал из нескольких лавок.

– Румяна! Притирания! Благовония! – с придыханием вопил один, маленький и толстый, томно моргая коровьими глазами.

– Какие угодно ткани! – надрывался второй, высокий и краснолицый. – Идите со мной, благородная мессана!

– Брошки, серьги, диадемы, достойные королевы… – шипящим шепотом сообщал третий, тощий и носатый.

Но подходить близко и тем более хватать за рукава зазывалы не отваживались. Видели, что меч у бока «благородной мессаны» висит не для красоты и что наглости девушка не потерпит.

Хельга задумчиво оглядела всех троих, и решила, что завернет к каждому.

Когда она вышла из последней, третьей лавки, над Безарионом потихоньку сгущался закат. Оранжевое зарево стояло над морем, и плыли по темнеющему небу облака.

– Приходите еще, благородная мессана, – печально вздохнул в спину лиафри толстый зазывала.

Хозяев лавок, в которых побывала девушка, ждало сильное разочарование. Она все осмотрела, понюхала и пощупала, выслушала похвальбы, не моргнув и глазом. Но ничего при этом не купила.

И неудивительно – денег в карманах не было.

Хельга прошла по мосту обратно, переждала у перил, уступая дорогу отряду конных воинов в черных плащах и шлемах с крылышками. Затем двинулась к постоялому двору.

Уттарн обнаружился на том же месте. Глаза его за проведенное тут время помутнели, в движениях появилась пьяная замедленность. На столе возвышались три кувшина, из которых шибало пивным духом, а на табурете напротив сидел хмельной мужичок с загорелым лицом и похожими на паклю волосами.

– Кровь как вода текла, клянусь! – вопил он, брызгая слюной и тыча вверх растопыренной пятерней.

Хельга заметила, что мизинца на ней не хватает.

– Ну что ж, вот за мной и пришли, – сказал Рик, посмотрев на девушку. – Ты допивай, Лори, не стесняйся, а мы пойдем.

– Допью, само собой… – мужичок кинул на лиафри сальный взгляд, и притянул к себе кувшин.

Уттарн поднялся с некоторым трудом, взял со стола горящую свечку, и они пошли к лестнице.

– Кто это? – спросила Хельга.

– Лори. Говорит, что воин из дружины местного правителя, хотя на самом деле он – обозный возница, – тут Рика слегка шатнуло. – Так, что-то я с пивом перестарался. Он рассказал много интересного…

Когда зашли в комнату, он задвинул засов на двери. Поставил свечу на стол, и тяжело опустился на лежак.

– Ну? – Хельга вопросительно глянула на спутника.

– Город похож на бочку с ламповым маслом, что стоит рядом с костром, из которого летят угли. Зимой тут было восстание, и Харугот из Лексгольма, консул Безариона, утопил его в крови. Консула боятся и ненавидят, и это несмотря на то что он удачливый полководец. Завоевал обширные земли на юге, и сейчас возвращается с победой… Интересно будет на него взглянуть… – Рик на несколько мгновений ушел в свои мысли. – Кроме того, война полыхает на северо-западе, хотя кто именно там сражается, я понять не смог.

– А боги, почему они не вмешаются? – спросила девушка.

Лиафри все не могла привыкнуть к мысли, что местные бессмертные совсем не похожи на тех, что правят в Вейхорне. Что они не соперничают друг с другом за земли и разумных, а мирно властвуют в Алионе.

Нет, она еще из рассказов Олена знала, как тут обстоят дела, но все равно сжиться с этим не могла. Такой порядок вещей казался неправильным, неестественным, а местные храмы Всех Богов, в которых рядом стояли изваяния двенадцати хозяев Великой Бездны и Небесного Чертога – чудовищным курьезом.

– У них, похоже, свои заботы, – уттарн зевнул и потянулся к свечке. Сжал пламя пальцами, оно зашипело и погасло. – А у нас – свои… Спать пора.

И с этим Хельга была целиком и полностью согласна.

Тьма не хотела отпускать Харугота, крепко держала его в колючих и холодных объятиях. Давила на веки ледяными пальцами, и негромко напевала колыбельную, что способна усыпить навечно…

А затем он сумел вырваться из удушающего, жуткого плена, и открыл глаза. Обнаружил, что лежит на боку, перед лицом пол с начерченными мелом линиями и медная чашечка на их пересечении. Пошевелившись, осознал, что в ладонях зажаты осклизлые кругляши.

Увидев у стенки труп с окровавленным лицом, вспомнил, что держит в руках, и поспешно отшвырнул раздавленные в кашу глазные яблоки. А затем воспоминания хлынули потоком – обряд, полет над землями Алиона, Терсалим, гейзер силы, и чудовищный удар, лишивший консула сознания…