Дмитрий Казаков - Падение небес

Один раз видели тучу саранчи, зеленую и шелестящую, что пронеслась чуть в стороне. Олену тогда захотелось пустить в ход Сердце Пламени, сжечь всех тварей до единой, но он сдержался, подумав, что сначала нужно уничтожить Харугота, а уж потом заняться тем, что он привел в этот мир.

Жители попадавшихся на дороге деревень и городков были напуганы до смерти. Шептали о том, что озимые пожрала неведомая тля, что саранчи в небесах больше, чем облаков, что на севере, в долине Дейна, льют беспрерывные дожди, а на юге, в степи, в силу вошла необычайно ранняя жара. Толпы стояли в храмах, сладкий дым курений тек из дверей святилищ.

На пятый день путешествия всех разбудил заоравший Бенеш. Когда вскочившие спутники растолкали его, молодой маг ничего не смог внятно объяснить, только бормотал что-то о «ранах тверди»…

И тем же днем, едва выехав, они увидели такие раны.

Раздался мягкий, какой-то похрустывающий гром, и голубовато-белый, покрытый облаками небосклон рассекла багровая неровная полоса. Рядом с ней легла вторая, словно кто-то нанес небесной тверди удар длинным мечом. Саттия вздохнула, почти застонала, а Гундихар выругался.

– Что это такое? – спросил Олен у Бенеша. – Ты можешь объяснить?

– Все ломается, все трещит… крушение близко… надо поспешить, да, – ответил бледный, точно саван, ученик Лерака Гюнхенского, по лбу его бежали крупные капли пота, а губы тряслись.

И после этого замолчал намертво, словно вовсе перестал замечать спутников.

Они мчались на север изо всех сил, не жалея коней, выезжая до рассвета и останавливаясь на ночлег с закатом.

На десятый день, когда миновали Зеленую гряду, небо закрыли облака и пошел дождь, самый обычный, хотя сильный. Степь осталась на юге, потянулись земли бывшей Лузиании – речушки, болотца, озера в обрамлении лесов, где дубравы и сосняки перемежались с березняками.

И тут Бенеш неожиданно вспомнил, что может говорить.

– Впереди враг… они идут сюда, чувствую… – прошептал он, но только шепот этот показался громче крика.

– Так и отлично, ха-ха! – возликовал Гундихар. – Хотя бы подеремся! А то я устал от этой скучной езды!

– Нет, мы не будем драться, да, – сказал Бенеш. – Мы отступим и дадим им проехать.

– Но… – запротестовал было гном.

– Остынь, борода, – придержала его Саттия, за время в пути еще больше, казалось, похудевшая.

И тут все посмотрели на Олена, даже девушка, последние дни избегавшая его взгляда.

– Пропустим, – проговорил он. – Только ты уверен, что они нас не заметят? Особенно тебя?

– Я укроюсь, да… спрячусь, – ответил Бенеш. – Тогда не был готов, не знал, а сейчас умею. И едут они не за нами, а мчатся на юг, мимо, прочь…

Укрылись в придорожном леске. Коней отвели подальше, а Рендалл, Харальд и тар-Готиан прокрались обратно к тракту, туда, где на обочине мокли заросли орешника.

Ждать долго не пришлось. Донесся плеск и позвякивание, из-за поворота вылетели всадники в черных плащах и вороненых шлемах с крылышками. Олен заскрипел зубами, узнав Чернокрылых, и вжался в сырую землю, разглядев, что меж воинов скачет высокий русоволосый юноша в буром балахоне.

Ученик Харугота из Лексгольма.

Что, если Бенеш ошибся, и колдун, владеющий силой Тьмы, обнаружит их?

Но русоволосый даже не повернул головы, и могучие кони, расплескивая воду из луж, промчались мимо.

– Торопятся в Терсалим тушить пожар, – заметил Харальд, когда топот затих вдалеке. – Тот, который мы разожгли.

– Скорее это разведчики, – покачал головой тар-Готиан.

Они поднялись и вернулись к своим.

Вновь потянулся тракт, сырой, не расплывшийся в кашу лишь благодаря каменным плитам толщиной в пол-локтя. Деревни, хмурые селяне, которые пытались что-то делать на превратившихся в топи полях. Дожди, непрестанно низвергающиеся с закрытого серыми тучами неба.

Как ни странно, Олену под их пологом стало немного легче, словно избавился от назойливого соглядатая, неотрывно пялившегося в спину. Хотя что это за соглядатай и был ли он вообще – Рендалл сказать бы не смог.

Начались коренные имперские владения, месяц тальник уступил место зеленцу, и на двадцатый день путешествия над горизонтом встали башни Безариона.

– Вот и он, клянусь седалищем Аркуда, – с умильной улыбочкой проговорил Гундихар. – Эх, какую пивную я знаю на улице Белоснежки! Там всегда сидят семь гномов, толстых и…

Договорить ему не дала Саттия.

– Нашел время о пиве рассуждать, корни и листья! – произнесла она сердито. – Нужно думать, как в город пробраться!