Дмитрий Леонтьев - Легенда о Королях

Отчетливо щелкнул замок и медальон раскрылся. Он был пуст.

— Здесь был портрет, — с уверенностью сказал я. — На ковчежец с мощами это никак не похоже…

— Да, здесь был портрет, — ровным голосом подтвердил он. — Но он вряд ли имеет для кого-нибудь материальную ценность… Вы сможете это продать или заложить?

— Даже не знаю, — растерялся я.

— Половина суммы — ваша.

— Не в этом дело. Просто я совершенно не представляю, куда и кому можно отнести такую вещь…

— Я согласен на любую, самую минимальную цену. Как я говорил, у меня нет документов и все знакомства я давно утратил…

— Откуда он у вас?

— Не беспокойтесь: эта вещь принадлежит только мне.

— Что ж, я попытаюсь… Проходите, я должен сделать пару звонков…

Дело разрешилось быстрее, чем я ожидал. Знакомый ювелир, получив описание драгоценности, обещал заехать в ближайшие же дни и даже не поинтересовался историей медальона.

— Вот ваша проблема и решилась, — сказал я соседу. — И вот еще что… Простите, что не предложил этого раньше… У меня есть свитер и спортивные штаны… Больше ничего на вас не налезет… Если вы не откажетесь, я мог бы…

— Благодарю, — кивнул он. — Не откажусь… В этом, — он передернул плечами, — я напоминаю Робинзона Крузо…

Когда, переодетый, он вышел из соседней комнаты, я уже собрал на стол нехитрый холостяцкий завтрак.

— Присоединитесь?

Он вежливо и даже грациозно (это при его-то комплекции!) поклонился:

— Сочту за честь.

— Кстати, разрешите уж заодно представиться: Тихонов Владимир Иванович. Писатель.

— Лемехов, — ответил он. — Максим Владимирович.

Интересно, чего я ждал? Чтоб он представился: «Лемехов — вор с многолетним стажем»? Или: «Лемехов — авантюрист и мошенник»?

За обедом мы разговаривали на общие темы — я пытался понять сферу интересов моего собеседника, но, казалось, его не интересует вообще ничего, даже сотрясающий страну кризис.

— Сами виноваты! — безапелляционно заявил он. — Надо было довериться болтунам?! А если уж обманули — половину трепачей пересажать, другую половину — повесить, больше желающих врать не найдется.

— Легко говорить, — вздохнул я. — Это такие люди… Кто их тронет?

— Я бы тронул, — заявил Лемехов.

Я посмотрел на него и промолчал. Почему-то в его устах эти слова не казались бравадой.

— Хотя… — он задумался, — тогда, еще до… Когда я был как все… М-да… Я понимаю, Владимир Иванович, насколько странным я кажусь вам. Не пытайтесь строить предположений по моему поводу, все они будут ошибочны. Скажем так: я много лет жил оторванным от цивилизации и отвык от ее законов. Я вообще не понимаю, как вы можете жить в таком мире… Если б я здесь остался, я бы… Но я не могу… У меня есть незаконченные дела. Дела, которые важнее жизни… и смерти.

— Это связано с вашим… отсутствием?

Он кивнул.

— Я слышал, у вас были проблемы с властями?

— С властями? Ах, это… Нет, баловство одно… Впрочем, посадить могли. Сейчас уже за это не сажают.

— Диссидент?

— Нет, просто мальчишка. Дурак. Романтик. «Человек эпохи Визбора».

— Палатка-костер-гитара?

— Да… «Наш невесел разговор и не ко времени, ах, как будто бы ко времени беда! Мы так много заплатили за прозрение, что, пожалуй, обнищали навсегда…» Ну и походы, стихи, спорт… Из-за спорта неприятности и получил. Я, как вы заметили, достаточно крепок физически, вот и пригласили в кружок самбо, потом увлекся карате… Тогда его запретили, в очередной раз, а я нашел этот запрет неумным… даже пытался тренировать мальчишек, кто-то донес… у меня дома хранились некоторые книжки по боевым искусcтвам, пара кассет с фильмами… Хватило бы на несколько лет.

— Сбежали?

— Сбежал? Да, пожалуй что сбежал… Только вы не поверите — как…

— Расскажите! — не удержался я. — Все же я писатель, мне подобные истории крайне интересны. Жизнь подкидывает такие сюжеты, что и не выдумаешь…

— Вы даже не представляете, насколько вы правы… Хотите услышать? — он задумчиво посмотрел на меня. — Хм-м… Писатель… Писателю не поверят. Если привидение увидит повар или бухгалтер — по крайней мере выслушают, а вот писателю… Тогда почему бы и нет?.. Время у меня есть… Только вы, безусловно, посчитаете меня душевнобольным. То, что было со мной, — невозможно по определению.

— Тем более интересно.

— Владимир Иванович, вы верите в нечистую силу? Ну, или там, в существование иных миров, всякие там «тонкие материи» и «параллельные вселенные»?