Rishanna: Леди Малфой

Северус Снейп приготовился бежать, а я не верила своим глазам! Он и бежать, увиливать?!

— Директор! — завопила я, подгоняемая умоляющими глазами Габриэля. — Позвольте мне представить вам сына! Он очень хочет познакомиться с вами, правда дорогой? — последние слова должны были добавить прозаичности в такую совсем не заурядную ситуацию.

Но всё, мной произнесенное, говорилось в широкую спину мужчины, не торопившегося оборачиваться и знакомиться. Он готовился к встрече с Габриэлем Малфоем один на один и боялся её. Его страх, страх не за себя, а за другого, передался и мне. Люди ощутили напряжение и предпочли разойтись, я же уйти не могла, к сожалению.

— Не сомневаюсь, что хочет… — протянул директор и медленно обернулся, сверкнув черными глазами над крючковатым носом.

— Добрый день! — поздоровался ребенок.

— Ну раз вы здесь, молодой человек, то какой же он добрый? Шутите? — он немного развел руки, удивляясь.

Никаких прелюдий, никаких уловок и лживых слов, а война без объявления и предупреждения, открытая, жуткая, на всю жизнь. То была дуэль двух умов, двух сильных личностей, двух несчастных, обделенных светом людей. Леди Малфой в ней места уже не было, она отвоевала свое, ей оставалось только вздыхать, наблюдая, как мальчик и взрослый мужчина не могут расцепить своих взглядов, сведенных в борьбе самой судьбой. И я вздыхала, догадываясь, что боль и ненависть в глазах Северуса еще и признак сломанного мысленного блока. Мой сын, все же, оказался лучшим легилиментом, чем Темный Лорд…

В голове Гарри Поттера он узнал, что тот сегодня получит ценную информацию от некого неизвестного предателя его семьи. В голове Северуса, в которой и так приказал ему покопаться Волдеморт, он увидел, кто этот человек, тем самым убедившись, что информация ценная, ведь и человек не чужой! Что именно так и не узнал Гарри, Габриэль поймет, убивая этого самого человека…

Предателем Темной Стороны оказался переосмысливший свои ценности Рудольфус Лестрейндж, каким-то образом, не без помощи магии и ничего не подозревающей супруги, он выведал, где Лорд хранит свои тайны, и пришел к неверному, для него неверному, решению.

Чтобы дало бы такое знание БПС, ведь они и так пытались Габриэля со света изжить? Знания, огромные знания! Выкрасть их перед смертью мага вполне возможно, многие века этим пользовались нечистые на руку умельцы, но мой сын не позволил такому случиться, он защитил обожаемого крестного и себя, равного ему по силе. Он незаметно покинет Хогвартс через десять минут, опередит Корнера, спешащего к Рудольфусу на выручку, негромко постучится в дверь и скажет:

— Здравствуйте, Драко у тети Беллы часы вчера забыл, на цепочке, можно забрать? Вон в том кресле, у камина, — и заглянет за плечо мужчины, разыгрывая правдоподобность.

Рудольфус не поверит, но кивнет, вежливо впуская свою смерть, и примет её достойно. Он раскаялся, а оно, раскаяние, лишь эхо приближающихся шагов расплаты. Он понял это, и умер с легкой полуулыбкой на изуродованном лице…

Его последние слова:

— Простите меня, все простите … — он тоже, вот жизнь странная, оказался лучше меня. Обидно, чертовски обидно!

На следующий вечер я буду стоять перед резной дубовой дверью в спальню старшего сына, расположенной на верхнем этаже замка Слизерина, с поднятой рукой, готовая постучать, войти, поговорить, поплакать о несбывшихся мечтах, объяснить что-то ребенку о нем самом, но… не войду, не постучу, не пожалею.

Я устала от своего сына, я не хотела его больше видеть, я никого не хотела видеть! Ноги меня не удержат, и я сползу по этой самой двери, захлебываясь в рыданиях, сотрясающих моё тело и душу, принадлежащих Малфоям и никому больше. Габриэль подбежит ко мне с той стороны, опустится на колени, и я услышу его нежный тихий голос:

— Мама, я люблю тебя, не плачь… — но ничего не отвечу.

Вчера в Косом переулке мы с Люциусом встретили чету Поттеров и Уизли, разрешение на брак они получили, и поженились еще пять лет назад. Мы просто прошли мимо друг друга, не повернув головы. У меня на руках сидела младшая дочь — Эйприл, мой четвертый ребенок, а на руках у Джинни лизала леденец на палочке её пока единственная дочь и третий ребенок — Лили. За ними шел сильно растолстевший за эти годы Рон, вместе со своей цветущей супругой, Лавандой. Он отчитывал своего румяного, и такого же рыжего, как и отец, отпрыска — пятилетнего Хьюго. Я не предъявляла ему обвинений в нападении, и мужчина воспользовался таким моим безразличием к его судьбе, забросив всякие попытки что-то изменить, но бывших соратников не выдал. Иногда, разумеется, подкидывал мужу бесполезные сведения то об одном, то о другом, но ничего важного мы от него так никогда и не узнали. Хотя я и не настаивала, пусть думает, что обхитрил, какая мне разница?