Rishanna - Леди Малфой

Кроме меня, Алексии и Габриэля никто не знал о родстве Лорда и Доминика Гойла. Сын не мог не знать, так как секретов у Риддла от него не было, да и крестник чувствовал связь между своим крестным и маминым любимцем, кровную связь. Однако, если бы малыша внимательно рассмотрел Поттер, у него тоже не осталось бы вопросов, чей перед ним стоит ребенок и чьи пухлые губки бантиком ему улыбаются. Немножко сутулый от застенчивости, тихий, добрый, любознательный, то есть с характером противоположным своему родителю, внешне он — его уменьшенная копия. Я не видела Риддла ребенком, но уверена, он таким и был: худощавым, черноволосым, с большими умными и грустными глазами, правильными чертами лица, и вообще, очень и очень милым! Стоит заметить, конечно, что магический потенциал у него был громадной силы, но использовался в редких случаях, и лишь тогда, когда в нем кто-либо нуждался.

Единственная заслуга Габриэля в его общении с Домиником — его опека над ним. Он не позволял даже Темному Лорду прикрикивать на ребенка, раздражавшего того одним своим видом. Крестник всегда выходил вперед, закрывал малыша своей спиной и твердо, как настоящий мужчина, парировал выпад крестного, отвечая ему что-то вроде:

— Он со мной! Не кричи на него, мы идем ко мне, играть! — или «учиться», или «обедать», или просто «не кричи». Да никому не позволено было обижать малыша, а кто совершал такую глупость, раскаивался в своем поведении и старался в дальнейшем Доминика обходить стороной, во избежание неприятных недоразумений с моим сыном. На него же не пожалуешься — сын министра как-никак!

Эйден в непонятных забавах брата не участвовал, не любил его и всячески игнорировал. Его и так встречали с распростертыми объятиями в любой семье, где имелись дети, подходящие младшему сыну по возрасту. Он светился беззаботностью, весельем, был вежлив и угодлив. Мамочки прочили его в женихи своим дочерям, и Люциус всерьез задумывался, не обручить ли непоседу в раннем возрасте, лишив его тем самым проблем выбора в будущем? А они, проблемы, были бы. Эйден не водился со всеми, прежде гордо интересуясь у карапузов происхождением их родителей и финансовым состоянием, но вот с ним дружить хотели все. Я не успевала покупать подарки на всевозможные дни рожденья, на которые он был приглашен! Сын не был злым, не был скрытным, никогда не лгал, но и внутреннего мира я в нем не замечала. Ребенок рос избалованным высокомерным красавчиком, слушался родителей, нежно обожал сестру и не терпел неуважения к своей особе и фамилии. И внешностью и натурой он напоминал мне Драко, каким я его запомнила на младших курсах, хотя того любили далеко не все, да и сообразительности в нем было побольше, но в общем, Малфоевская кровь в Эйдене жила и процветала!

Если продолжить вспоминать тот 2006 год, то, как вы поняли, первое, что приходит на ум — дети. У меня родилась Сильвия, которая вырастет в степенную молодую леди и такую же зазнайку, как и её мама в далеком детстве.

Джинни, если вам интересно, а то мне не очень, родила Северуса Поттера, перестала скрывать имя отца своих детей, но скрыла, что у её сына есть и второе имя — Альбус. И впрямь, афишировать такое, по понятным причинам, было бы издевательством над самим ребенком, ведь тому еще в Хогвартс поступать, а новое поколение времен Волдеморта не потерпело бы такого противостояния новым устоям. Факультет Гриффиндора восстановили и шляпу наладили, дабы точно знать, кто есть кто, а не ради традиций и студентов, разумеется, и страна давным-давно пришла в норму, но чья то была норма? Верно — Темного Лорда, потому я Гарри понимаю, конечно.

Зимой того же года Астория, наконец, забеременела, и с трудом, настолько слабым было ее здоровье, но все же выносила и родила хилого мальчика, названного отцом Скорпиусом. В чью честь, и по какой причине, мы обе, сидевшие на диване и отслеживающие глазами хаотичные перебежки счастливого Драко, понять не могли.

— Но дорогой, может все же как-нибудь мелодичнее? Скорпиус звучит немного странно и режет слух, а моя мама всегда говорила, что имя младенцу стоит давать соответствующее его происхождению… — Астория заламывала руки и жалобно таращила на мужа свои очаровательные синие глазки.

— Ты хочешь сказать, что имя, данное ему мной, его отцом, недостойно его?! — возмутился мужчина и запустил руку в свою уже не столь густую платиновую шевелюру.

Я поправила подушки за спиной девушки, все еще слабой после перенесенных родов и подвела краткий итог получасовой беседы, грозившей снова пойти по кругу.