Максим Субботин - Пламя теплится

Помещение, где еще недавно маялся от бессонницы Абель ванн Рейн, теперь больше всего напоминало скотобойню. Только вместо скота под нож маньяка-мясника попали люди. Их тела были разбросаны по всюду: изуродованные, в лужах успевшей свернуться крови, лишенные конечностей и попросту превращенные в неподдающиеся опознанию куски плоти. Некоторые из несчастных все еще сохранили лица, но, глядя в них, невольно в голову заползали мысли о том, что быстрая смерть от пули могла бы стать в подобной ситуации лучшим выходом.

Среди трупов, превращенной в щепу немудреной мебели и изодранных постелей, возвышались два грайвера. Израненные, с ног до головы покрытые кровью и грязью, они походили на выходцев из ночных кошмаров, по чьей-то злой шутке выбравшихся в мир живых. Еще два черных тела лежали без движения.

В дальнем конце помещения виднелось подобие баррикады. Сваленный в кучу, всевозможный мусор достигал в высоту едва ли метра. Именно из-за нее слышались крики. То, что в этом аду кто-то смог уцелеть, казалось невероятным. Тем не менее, сквозь разрывающий барабанные перепонки рев грайверов долетали отдельные слова выживших. Вне всяких сомнений они призывали о помощи.

Абель почти сразу поскользнулся в луже крови. Попытки остановить или хотя бы замедлить падение не дали результата, и он кубарем покатился по полу. Ему навстречу ринулись грайверы. Твари тоже неуверенно чувствовали себя на мокром полу, однако передвигались значительно проворнее незадачливого предателя.

Гракх и Кэр начали стрельбу одновременно. Эрсати краем глаза заметил, как шивера метнулась вдоль стены, уходя из зоны обстрела, обходя грайверов со спины. «Узи» застрекотали, поливая тела чудовищ смертоносным свинцом. С расстояния в полтора десятка шагов промахнуться было практически невозможно, однако и времени на перезарядку не оставалось.

Свинец тварей задержал, но не остановил. Выигранные мгновения каждый использовал по-своему. Гракх потянулся к запасному магазину. Кэр отбросил пистолет в сторону, выхватил нож. Но кто бы из них как не поступил – в глаза смерти заглянули оба…

Время не замедлилось, напротив, оно словно сжалось, уплотнилось. Еще секунду назад твари находились на безопасном расстоянии, и вот исчезли спасительные метры, а собственные беспечность и самонадеянность обратились паническим удивлением. Все снова возвращалось на круги своя. Вновь вставал за спиной наполненный голодными грайверами Генк. Только на этот раз бежать было некуда, а твари стали куда живучее и опаснее.

Первым мощь разъяренного чудовища на себе ощутил Кэр. Грайвер обрушился на него всей массой, сбил с ног, протащил за собой по полу, как невесомую куклу. От удара легкие эрсати сжались в комок, выпустив весь воздух. Попытка вздохнуть снова – ни к чему не привела. Больше того, распространяющаяся вокруг грайвера вонь душила, выворачивала наизнанку. Кэр отмахнулся все еще крепко сжимаемым ножом, однако тварь даже не заметила укола.

Гракху повезло несколько больше. Он немного не успел с перезарядкой. Грайвер врезался в него вскользь, однако и такого толчка оказалось достаточно, чтобы и магазин, и пистолет вылетели из рук. Теперь зарккан и шипящая, словно сотня змей тварь кружили друг напротив друга. Если Гракх выискивал взглядом оружие, то его противник, словно потеряв ориентацию в пространстве, тряс развороченной головой. По всей видимости, ранения не прошли для него даром.

– Рурк! – завопил зарккан, потеряв надежду отыскать пистолет. – Чтоб ты сдох! Стреляй!

Несмотря на кажущуюся беспомощность грайвера Гракх не рисковал повернуться к нему спиной. И, как оказалось, не ошибся. Тварь перестала мотать головой, коротко рыкнула, а потом без подготовки бросилась на безоружную жертву. Зарккан успел услышать грохот почти сдвоенного выстрела, а потом почувствовал, как мир встает с ног на голову, а ноги отрываются от пола. Боли не было, только сильный удар и вид огромных искривленных когтей перед самым лицом.

Кэра занимала только одна мысль – вздохнуть. Ему не был нужен чистый, душистый воздух, не нужна была ночная прохлада, возвращающая ясность рассудку. Выворачивающийся желудок беспокоил меньше всего. За глоток пусть даже наполненного ядовитыми миазмами воздуха он готов был отдать полжизни. Но тело имело на этот счет свое мнение. Эрсати корчился на полу, словно выброшенная на берег рыба. Где-то далеко раздались выстрелы, а потом бок обожгло болью. Она проникала все глубже, обживаясь, устраиваясь поудобнее.