Людмила Астахова: Ничего невозможного

Мальчишка-стрелок, прятавшийся на стене рядом с Джевиджем, плакал навзрыд. Его пальцы, сжимавшие винтовку, побелели от усилий.

— Сволочи! Гады! Сволочи! Гады!

Нужно было что-то делать немедленно, понимал Росс. Дальше будет только хуже. И пока они будут прятаться, враг подойдет вплотную к стенам. Причем со всех сторон.

— Как вас зовут, рядовой? Откуда вы родом? — резко спросил он.

Теперь кехтанцы стреляли не залпами, а потому в сплошном грохоте и пальбе не случалось ни малейшего перерыва.

— Хаул Букк, — всхлипнул солдат. — Из Нэну.

— Вы сирота, Хаул Букк?

— Так точно, милорд.

— Вы мне поможете, рядовой Букк, — распорядился Джевидж.

— Как, милорд?

Губы у мальчишки мелко-мелко дрожали, из носа текло.

— Будете подавать мне снаряды.

— А я?! — вскинулся пристроившийся рядом Морран.

— А вы будете помогать мне наводить скорострелку. Надо этих выродков заткнуть раз и навсегда. Сейчас мы им покажем, кто в Арре хозяин!

С этими словами Росс подбежал к пушке. За грохотом перепуганного сердца в груди он не слышал взрывов. Страшно было до обморока, до предательского зуда внизу живота. Страшно было не погибнуть, а не справиться с механикой. Казалось, все знания выветрились из головы. Что, если он не сумеет правильно прицелиться? ВсеТворец-Вершитель, помоги! Но благословен будь педант и зануда полковник Томос, целый год терзавший курсанта Джевиджа в Военной академии, вбивая ему в голову азы артиллерийской науки, и вечная память мистрилу Моизену, изобретшему оптический прицел.

Никогда в жизни Россу не доводилось с такой скоростью крутить винты поворотных и подъемных механизмов.

— Открыть поршневой затвор! Заряжай! Пли!

Это тебе не древний «Шершень», в скорострелке ударник срабатывает автоматически при закрывании затвора, а откат после выстрела благодаря гидравлическому тормозу с пружинным накатником значительно сокращается, к тому же он возвращает ствол в первоначальное положение.

Выстрел оказался довольно точным, нанеся немалый урон кехтанским позициям.

— Затвор! Заряжай! Пли!

— Ура! — визжал рядовой Букк. — Так их, гадов! Так их! Вот вам за Белянку! И за Старичка! И за Мышку!

«Лучше пусть мстит за любимых лошадок, чем плачет от жалости к ним и к себе», — подумалось Джевиджу.

И, пожалуй, это была последняя связная мысль бывшего маршала, прежде чем его целиком охватило боевое безумие. Нет! Неправда. Последним стало неожиданное открытие — он обрадовался, что его сын никогда не станет ни генералом, ни адмиралом, ни маршалом. Он будет кем-то другим — и это правильно!

— Наводи! Заряжай! Огонь!

Затем генерал Барсс прекратил обстрел и отправил своих людей в атаку.

— На стены! Все по местам! По местам! — проорал Джевидж, но продолжил стрелять.

Теперь уже по идущей к форту пехоте.

— Стрелки! Огонь!

Винтовки и ружья поддержали своего командира единогласно.

У Росса Кайлина Джевиджа снова была своя армия — настоящая, храбрая, непобедимая. Время повернулось вспять, откатилось назад, словно старичок-«Шершень». И все войны, все походы, все победы и поражения спеклись в сознании бывшего эльлорского маршала в единое целое. Начиная от сбереженного моста через Эоху и заканчивая…

Последняя из пушек генерала Барсса все-таки совершила свой роковой выстрел, и хотя пришелся он в стороне от боевой позиции Джевиджа, но взрывная волна отшвырнула его в сторону и приложила об камень. Росс потерял сознание, а когда пришел в себя, то сразу обнаружил признаки контузии — голова раскалывалась на части, перед глазами плыло, а вся одежда на груди оказалась залита рвотой. И неживая тишина. Морран раскрывал рот, но Джевидж не слышал ни единого слова. Пришлось заставить себя сосредоточиться и читать по губам.

«Милорд, у вас контузия».

— Я и без тебя знаю! — не сказал, а прокричал Росс. — Подними меня!

«Вам нельзя».

— Можно! Подними! Я оглох, но не ослеп.

И тут обнаружилось, что правую руку он не ощущает совсем, будто ее вообще нет.

Джевидж перевел взгляд на конечность — на месте. Только болтается безвольно, как тряпка. Значит, парализовало. Проклятье!

— Привяжи правую руку к телу! Сейчас же!

В чем-то временная глухота, а Росс свято верил, что она временная, пошла ему даже на пользу. Он ничего не слышал, зато прекрасно видел. Словно кто-то всемогущий вернул глазам юношескую резкость.

— Целься! Огонь! Пли!

Одни кехтанцы падали замертво, другие, повалившись на землю, пытались отползти, но атака не прекращалась, и враги были уже слишком близко, чтобы пользоваться пушками. А без слуха и правой руки рукопашной не пережить. И вот это уже совсем никуда не годится.