Людмила Астахова - Ничего невозможного

— Что вы хотите, мис? — рассмеялся полковник Барклей, когда Лалил пожаловалась на постоянную слежку. — В голове большинства нормальных мужчин не укладывается мысль, как молодая, привлекательная женщина может состоять в Тайной службе да еще и разбираться в оружии.

— Я все понимаю, ваше превосходительство! Но помилуйте — как вынести присутствие рядом двух или трех сержантов, которые постоянно жуют или табак, или чеснок, или все вместе?

Начхать Лалил было на ядреное амбре, исходящее от соглядатаев, в борделе она нанюхалась всякого, но слишком хотелось побыть одной не только за дверью сортира.

— Если это месть за разочарование в том, что я не шпионю на Шиэтру, а совсем даже наоборот, то можно это делать как-то менее изощренно?

— В нашем захолустье так редко встретишь утонченную женщину, — уклончиво ответил полковник.

Ну не признаваться же, что приказ о слежке отдан им самим. Как любой военный, Барклей честно не любил всякие тайные службы, шпионов, агентов и прочих скользких личностей, чужими руками загребающих весь жар. «Честные солдаты умирают, а ордена и почести получают какие-то полуштатские прыщи», — было написано на физиономии полковника всякий раз, когда речь заходила о ведомстве командора Урграйна. И такое сущее недоразумение, как женщина-агент, вызывало у него острейший приступ изжоги. Лалил превратилась для него в горячий чайник без ручки — и не выбросишь ценную вещь, и кипяток нужен позарез, и руки жжет.

— Если в поле зрения ваших офицеров до сих пор оказывались женщины только двух категорий — добропорядочные матери или развратные шлюхи, то при чем же здесь я, господин полковник? Я не то и не другое, но такова уж моя судьба.

— Одна-единственная ласточка весны не делает, — буркнул Барклей, одновременно злясь и побаиваясь связываться с протеже самого Лласара Урграйна.

Тем вечером Лалил не стала терзаться предчувствиями, навеваемыми невероятной красоты закатами. Надоело! «Пора действовать!» — сказала она себе, копируя интонации лорда Джевиджа, докурила последнюю, подаренную полковником сигару и отправилась в свою конуру: собирать вещички, чистить оружие и придумывать речь, с которой обратится к полковнику.

Надо сказать без ложной скромности, речь вышла роскошная, просто великолепная! За половину долгой осенней ночи еще и не то можно придумать.

Вот только не довелось мис Лур зачитать ее многоуважаемому полковнику. Тоже, видно, не судьба. Или все-таки Судьба?

Утром, едва Лалил высунула носик из двери своего обиталища, как сразу поняла — что-то случилось, пока она спала. Что-то до крайности важное.

— Дык на рассвете на наш пикет вышел эрройя по имени Лис. Вся суматоха из-за него, — любезно пояснил рябой сержант Оску, исполнявший обязанности ее личного сторожа.

— А что случилось?

— Нам пока никто не доложился, мис, мы — люди маленькие.

Маленьким Оску выглядел только против коня-тяжеловоза и то лишь на первый взгляд. Но если присмотреться повнимательнее… Словом, Лалил не стала продолжать расспросы, а направилась прямиком к полковнику. Зря она, что ли, речь придумала?

Но все загодя подготовленные слова вылетели у нее из головы, едва только из-за двери в кабинет донесся злой и хриплый голос эрройя:

— Чем я докажу?! Записки от маршала Джевиджа маловато будет?

Адъютант полковника Барклея даже глазом моргнуть не успел, когда мис, точно бодливая коза, подпрыгнула на месте и с разбегу врезалась в тяжелую створку дверей.

Пушечное ядро, а не женщина! Нет! Еще хуже — картечная граната!

— Что с лордом Джевиджем? Где он? Где миледи? Они нашли малыша? Говорите!!! Да не молчите же!

— Мис Лур! — возопил Барклей. — Кто вас пустил? Вам здесь не место! Это не вашего ума и компетенции дело…

— Не моего ума?! Не в моей компетенции?!

Когда требовали обстоятельства, Лалил умела продемонстрировать бурный темперамент, доставшийся ей в наследство от любвеобильных прародительниц. На солдафонов прекрасно действует тактика словесной картечи, когда в разные стороны летят вопросы, обвинения, подозрения и угрозы, не признавая ни правых, ни виноватых. А вот когда пройдет первый шок, тогда следует окатить сбитых с толку мужчин ледяной водой письменного приказа за подписью самого всемогущего командора Урграйна. Под пикантным соусом демонстрации краешка туго зашнурованного корсета, из глубин которого извлекается сей документ, самое то, чтобы сразить наповал.

— Извольте ознакомиться, господин полковник!