Маруяма Куганэ: Два лидера

Энри Эммотт встала до рассвета, чтобы приготовить завтрак. Еды приходилось готовить много, а она не была такой хорошей кухаркой, как её умершая мать.

Cчитая Нему, саму Энри и девятнадцать её верных гоблинов, требовался завтрак на двадцать одну персону. Необходимость готовить ещё на двоих сверх этого давала в общей сложности двадцать три порции. Приготовление такого количества пищи представляло из себя огромную работу, даже битву своего рода. Энри вздрогнула, оглядев гору еды перед собой и осознав, что всё это будет съедено в один присест.

— Это почти в шесть раз больше, чем раньше…

Глубоко вздохнув, она закатала рукава, собралась с духом и приступила к работе.

Она спокойно нарезала овощи, а потом мясо. Весь процесс она знала на зубок.

Хотя Энри не обладала особенным талантом в кулинарии, тот факт, что она научилась справляться с такой огромной задачей за столь короткое время был примером того, как под давлением возникает алмаз.

Нему проснулась от звуков готовки Энри и потерла глаза.

— Доброе утро, сестрёнка. Давай я тебе помогу!

— Доброе утро, Нему. Я справлюсь сама, но есть ещё то, с чем я просила тебя помочь вчера…

Мимолётное недовольство промелькнуло на лице Нему, но она, хоть и повесив голову, не возражала, и проговорив «хорошо», отправилась выполнять просьбу.

Энри остановилась, перестав нарезать мясо.

Её сердце сжалось.

Десятилетний ребёнок, Нему некогда была жизнерадостной и весёлой девочкой. Но после того случая, ранее наивная и беззаботная, она стала рабски покорной своей сестре, лишившись всей игривости и капризности, присущей детям её возраста. Она стала послушной девочкой — настолько послушной, что становилось больно.

Перед внутренним взором Энри появились улыбающиеся лица родителей. Уже несколько месяцев прошло, но раны после того инцидента ещё не зажили.

Если бы они умерли от болезни, она могла бы подготовить себя к этому. Погибни они в результате несчастного случая или стихийного бедствия, она не винила бы никого за это и, возможно, не получила бы душевную травму. Но родителей убили у неё на глазах, и теперь её сердце переполняла обида на эту несправедливость. Она просто не могла чувствовать себя иначе.

Энри зажмурилась. Будь сейчас рядом с ней кто-нибудь, она работала бы изо всех сил, скрывая свою слабость. Но одиночество вновь открыло раны её сердца.

— … ведь так?

Даже когда она открыла глаза, образ улыбающихся родителей по-прежнему плыл перед ней. В её памяти проносились нежные моменты из прошлого.

От этих счастливых воспоминаний её сердце пришло в смятение. Движимая ненавистью к убившим родителей людям, Энри изо всех сил ударила тесаком кусок мяса и рассекла его пополам.

Однако, приложив слишком много силы, она не только разрубила мясо, но и оставила зарубку на разделочной доске. Досадуя на себя, Энри нахмурилась.

Если на лезвии появятся сколы, это будет трудно исправить… Простите, м-матушка.

Энри мысленно извинилась за грубое обращение с тесаком, оставшимся в наследство от погибшей матери.

Она легко провела пальцем вдоль лезвия, убеждаясь что с тесаком все в порядке, и в этот момент дверь рядом с ней, ведущая в гостиную, открылась.

Вошедший не был человеком — он принадлежал к расе низкорослых полулюдей, известных как гоблины.

— Доброе утро, Анэ. Сегодня наша очередь… что-то не так?

Прервав свой безупречный поклон, гоблин застыл, обеспокоенно глядя на руки Энри.

Энри была простой деревенской девушкой, но гоблины подчинялись ей беспрекословно — как той, кто призвал их.

После того инцидента, когда жители решали, стоит ли организовать посменное дежурство, Энри вспомнила про подаренный ей рог и использовала его, чтобы призвать гоблинов.

Жители деревни поначалу отнеслись к появившимся из ниоткуда гоблинам с подозрением и страхом, но успокоились, когда Энри объяснила, что вызвала гоблинов с помощью предмета полученного от их спасителя, Айнз Оал Гоуна. Причина, разумеется, крылась в благодарности и доверии, которое они испытывали к Айнзу. Впоследствии, той работы которую выполняли гоблины на благо деревни оказалось достаточно для сельчан, чтобы забыть о подозрениях и принять их.

— Доброе утро, Кайджали, я просто слишком сильно ударила тесаком…

Кайджали, один из призванных Энри гоблинов, обеспокоенно наморщил лоб — в результате чего стал лицом напоминать разбуженного посреди зимы медведя-шатуна — и посмотрел на неё.