Максим Волосатый - Воины Клевера

– Так вы – халь? – Ирил переводил непонимающий взгляд с торквани на Тахора.

– У нас это называется – шаман, – напомнила торквани. Она сняла длинную накидку, закрывающую всё тело от дождя, повесила ее на стул и повернулась к Ланье: – Да, сынок, я самый маленький и слабый шаман-утэ в нашей Шаманерии, которой повезло почувствовать мощь Пестика.

– Так вы… – Ирил вжался в стену. Неужели все эти рассказы про аталь – вранье, прикрытие, а бояться надо было вовсе не их?

– Нет, – усмехнулась Са-Сефара. – Ты всё неправильно понял. Ни у Шаманерии, ни у Желтого Лепестка надо мной власти нет. И точно так же, как ты, я не желаю, чтобы хоть кто-нибудь там узнал о моем существовании. Именно поэтому я так хорошо разбираюсь в перспективах халь в Пестике.

– А почему?.. – Ирил сначала ляпнул, а потом сообразил и стушевался.

– Потому, – спокойно ответила торквани. – У каждого из нас есть свои Твари в походной сумке. Сейчас не место и не время их доставать. Просто прими на веру, что мне, как и тебе, придется очень и очень хорошо и долго прятаться. Хотя у тебя с твоей подружкой, кажется, появился шанс.

– Да? – распахнул глаза Ланья.

– Да, – Са-Сефара уселась за стол и улыбнулась. – Но сначала я бы предпочла что-нибудь выпить. Спешить нам пока некуда, до совета время еще есть, а пока тебе все равно здесь сидеть. Дош у вас есть?

– Конечно, – кивнул Ирил и сорвался с места. Дош и табак дома были всегда. Тахор без этих вещей жить не мог, и мальчишкой Ирилу частенько доставалось, если что-то кончалось. Теперь помнить о запасах доша и табака в доме стало у него уже рефлексом. К дымящемуся зелью торка Ирил так и не привык, а вот дош полюбил, и даже, по словам Тахора, почти научился его готовить.

Когда дош был сварен, а трубки торков раскурены, за окном уже стемнело. Ароматный дым (Ирил всегда удивлялся: почему он так вкусно пахнет со стороны и такой гадостный, когда сам пробуешь) висел над столом, окутывая таинственной завесой горящую лампу. За окном бесновался принесенный ветром шторм, но в доме было тихо и тепло. Полутени мягко устраивались на ночь по углам. Теплые шкуры, лежащие на креслах, придвинутых к столу, обещали приятные посиделки. Вечер можно было бы назвать уютным, если бы не два переломанных тела, над которыми колдовали сейчас врачи, не воюющие с Огненным Лепестком аталь, и не напряженное лицо Тахора, старательно прячущего беспокойство.

Са-Сефара выпустила клуб дыма и взялась за чашку. Тахор и перенявший добрую половину его привычек Ирил предпочитали огромные кружки со средней крепости дошем, чтобы надолго хватало и не приходилось бегать туда-сюда по двадцать раз. Торвани же попросила неимоверной крепости дош в ма-а-аленькой чашечке. Ирил замучился выпаривать воду, чтобы получалось так, как она хотела. Но его старания были вознаграждены. Сделав глоток, Са-Сефара в восхищении подняла брови:

– Мальчик, да ты мастер доша. Что ж, по крайней мере чему-то одному Тахор тебя научил как следует.

– Ну, иногда у него получается, – скрипуче выдавил из себя наставник.

Ирил подавил улыбку.

– Итак, – Са-Сефара откинулась на спинку кресла. – Что произошло, я знаю, так что нет нужды повторяться. А вот чего я не знаю во всей этой истории – так это двух вещей: то, как ты разбил амулет, и то, что делала твоя подружка. Не можешь рассказать поподробнее?

Ланья вздохнул. Повторяться не хотелось совершенно, но не откажешь же Са-Сефаре. Весь рассказ занял несколько минут, за которые Ирил еще раз увидел все свои глупости, которые он умудрился наделать. Стыдно стало неимоверно. Закончив рассказ, он съежился в своем кресле, вцепившись в чашку с дошем, как в спасательный круг. И даже немного пожалел, что не курит. То-то удобно было бы сейчас начать раскуривать трубку. И заниматься этим часа эдак два.

– Интересно, – задумчиво повертела в руках чашку торквани, выслушав рассказ. – Даже очень.

Ирил выдохнул. Кажется, очередной головомойки не будет. Са-Сефара смотрела на произошедшее с другой стороны.

– Ну, что я тебе скажу, – торквани вынырнула из своей задумчивости. – За Сову ты можешь одновременно и беспокоиться, и нет. За то, что ее могут определить как халь разума, ты можешь не беспокоиться. Это направление как раз и отличается тем, что его невозможно увидеть со стороны. Их узоры чувствуют только те, на кого они направлены. Да и то еще далеко не каждый сможет распознать, что его накрыли узором разума. Очень хитрая школа и очень специфичная. И вот как раз тут и можно начинать паниковать. Халь разума по сути своей редки. Их и так мало, и живут они, как правило, очень и очень недолго. Трудно всё время ходить по краю реальности. И очень трудно всегда знать, когда и где эта реальность заканчивается. Быть уверенным, что то, что ты видишь, – не твой узор, а настоящая жизнь. И наоборот. Они почти все заканчивают одинаково – сходят с ума. И в лучшем случае умирают тихо и сами. А в худшем… – она сделала глоток доша. – Воевать с сошедшим с ума халь разума – то еще занятие.