Kagami - Лики зазеркалья

Нелепо. Бессмысленно. В духе времени. Слишком много неконтролируемого оружия. И еще больше неконтролируемой агрессии.

Пьяный гоблин с автоматом салютовал сам себе. Очередь прошила нашу машину со стороны водителя. Муж умер на месте, а Аня получила скользящее ранение в голову. Я отделалась несколькими синяками и ссадинами. Вот только в больнице мы с дочерью оказались в соседних палатах. Обе в коме.

С тех пор моя жизнь подчинилась жесткому распорядку уколов инсулина. В некотором смысле диабет меня спас. Мне нужно было жить ради дочери, а значит организовать заново свое существование. И маячивший за спиной призрак новой комы, из-за которой Аня может остаться одна, не позволил мне развалиться на части.

Уже потом, когда весь этот кошмар остался позади, а боль притупилась, я сделала несколько попыток покрасить волосы. Но, что бы ни сулили производители рекламой на этикетках своих товаров, получить желаемый цвет в домашних условиях не реально. Вместо родного темно-русого оттенка моя шевелюра претерпела изменения по всей гамме осенних листьев. Денег на дорогие салоны у меня тогда не было, и, после серии неудачных экспериментов, я махнула рукой на это дело и осталась седой.

Уже потом, спустя много лет, Инга долго ломала голову, стоит ли бороться с моей сединой. В итоге, как ни странно, она тоже пришла к выводу, что так лучше, и с тех пор просто регулярно тонирует мои волосы в цвет голубоватого серебра.

На удивление, все мои знакомые, кто не знает правды, в том числе и сослуживцы, уверены, что я намеренно крашу волосы в такой экстравагантный цвет. Правда, после блокбастера "Люди Х" это даже перестало казаться оригинальным.

Ну и выдержка у меня! Вот уже и вечер, а я так и не прикоснулась к альбому. А ведь тянуло все время. Когда убирала и загружала стиральную машину, когда готовила, даже когда говорила с Аней, Дитрихом и Максом и умилялась пускающей пузыри Марте. Понимая, что опять неделю их не увижу, я, все равно, не могла сконцентрировать внимание на своей семье. Часть его все время была занята вчерашними рисунками.

А Аня сказала, что я помолодела на 20 лет. Даже у зятя глаза округлились. Что же Инга там начудила? Надо будет внимательно рассмотреть себя в зеркале.

В салоне на меня сбежался полюбоваться весь персонал, а Валентина Васильевна, хозяйка заведения, поздравила Ингу с открытием нового направления в моде. Но я сама лишь мельком взглянула на свое отражение. Мысли витали вокруг того странного, состоявшегося в моем подсознании диалога, и собственный внешний вид мало меня волновал. Но, видно, получилось и вправду что-то экстраординарное, если уж и Макс, которому абсолютно по фиг, как я выгляжу, вдруг заявил, что его бабушка — сказочная фея-крестная.

Я выключила компьютер, достала из ящика вчерашний альбом и карандаши (надо доделать кое-что, а то ведь они могут обидеться — уже сутки прошли, а не все портреты выложены в сеть). Уже выходя из комнаты, я прихватила с комода большое зеркало. Ну, что поделать, я люблю рисовать на кухне, а зеркал там, сами понимаете, не предусмотрено. А так, я сумею изучить свой новый имидж, пока буду обдумывать, какие изменения нужно внести в рисунки.

Но, разумеется, место для зеркала нашлось только в дальнем конце стола, и, начав править вчерашние работы, я начисто забыла о его существовании.

Мои визитеры, как обычно, соблюдали субботний мораторий, но сегодня мне это казалось странным. Только закончив доводить до ума вчерашнюю коллекцию, я задумалась, почему. Осознание было неожиданным. Мне хотелось рисовать. Мне самой. Не потому, что меня просили об этом они, а изнутри. И это было сродни весеннему чувству ожидания.

Взгляд упал на зеркало. "Что-нибудь эльфийское". А если… У меня не получается рисовать людей. "Кто сказал, что человек ты, моя Марта". Какая я, Марта?

Я привстала с табуретки, чтобы придвинуть зеркало к себе.

И тут выключили свет.

Чертыхнувшись, я на ощупь сняла с холодильника декоративный подсвечник с двумя витыми свечками. Спички… Где же у меня спички? Может, поджечь пьезо-зажигалкой плиту и от нее — свечи?

Больно стукнувшись голенью об табуретку, почему-то стоявшую посреди кухни, я все же добралась до плиты и зажгла газ. Мне даже удалось не оплавить на горелке все свечки до основания. Кухня озарилась неверным светом двух язычков пламени. На столе таинственно мерцало зеркало. Мне стало не по себе.

Очень медленно я приблизилась к ставшему вдруг чужим и опасным стеклу. Зажмурилась. Пальцы мертвой хваткой свело на кованом подсвечнике, как на единственном оружии. Ну, же, Марта! Чего ты боишься? Это всего лишь твое отражение. Открой глаза. Давай же!