Вадим Климовской - Марш Обреченных. Эстафета

В мир Зоргана они явились не по своей вине, не по своей вине, проливали свою и чужую кровь.

Но теперь, обретя свободу, вдоволь решили воспользоваться рухнувшей на их спины свободой.

Барс ликовал.

Ликовали остальные особи поредевшей стаи.

Горевать о погибших они будут потом…

Потом…

Утро наступило для них в дороге, Барс даже не знал, куда держать путь, но точно и верно понимал, подальше от хозяина и их противников. Подальше от работодателей и врагов. Эксплуататоров.

Воля и свобода!

Запах воли и свободы пьянил.

Пьянил…

Эпилог

— Ургу-у-у-ррр! Ургу-у-у-ррр! Ургу-у-у-ррр!

Темно-багровые клубы тумана сконцентрировались на вершине громаднейшей горы. Черной и неприступной. Обрывчатой, вздымающей свою вершину к фиолетово-янтарному небу — нереальному и неестественному для всего живого. Вихри густого и плотного мрака клубились в страшные и сумасшедшие человеческому представлению формы. Зажимали остроконечный шпиль скалы в жадные объятия, словно боясь расстаться с черной породой на короткий миг, потерять контроль над чем-то сверхважным и драгоценным. Что может быть ценным в мире Вечного холода и смерти? Что может быть важным в мире жестокости и права сильнейшего? Что может быть главным в мире без жалости и ледяной агонии? Вечных конвульсий мертвой плоти и бессмысленного сосуществования? Безмерного насилия к себе подобным и извечному голоду к живой и пульсирующей кровью плоти? Мир мертвецов и призраков… Мир нежити и нечисти! Призрачный мир!

По злому року и хитрому умыслу Судьбы этим неблагодарным и холодным миром стал править живой индивид. Незаурядная личность. Эльф! Харизматичная, аристократичная натура. Кардинал Рубинового Круга Бремиан Баркл!..

Кардинал Рубинового Круга Бремиан Баркл!

Кардинал Бремиан Баркл!

Он изогнулся чудовищной судорогой, обернул голову к сводчатому потолку огромной пещеры и заревел душераздирающим гласом. Заревел жутко и надрывно, выплескивая из глотки безудержную ненависть и боль. Вечную боль, что подарили ему рхаа и природа Призрачного мира, вечную жизнь, которую одарила его коварная и безжалостная Судьба. В полумрачном свете багрового мира его фигура тесно сливалась с каменным троном-скалой, застывшим миллионы и миллиарды лет назад, превращенным стихией в одинокий зуб породы, скалы посреди обширной и высоченной пещеры, с тоннельными ответвлениями и галереями сотен карманов. Куда уходили те коридоры, не имел общего предположения даже и правитель, узник неживого мира — Император Бремиан Баркл.

Его вопль-крик смешался с эхом горы, отдался в сотнях… тысячах закоулков и тупиков, вырвался из недр скалы и достиг ИХНЕГО слуха…

ОНИ услышали его призыв, и как множество раз до этого, откликнулись на его зов, поспешили к величественному входу тесной, колышущей массой тел…

СОТНИ… ТЫСЯЧИ… МИЛЛИОНЫ СУЩЕСТВ!..

— Ургу-у-у-ррр! Ургу-у-у-ррр!

Где-то в центре армагеддонской навалы произошло отдельное, характерное движение: что-то до ужаса здоровое, эфемерно-кошмарное ожило, задвигало членами и, сминая впереди себя препятствия из нерасторопных товарищей, поспешило на зов, чтобы успеть на клич своего повелителя, чтобы не опоздать и не привести хозяина в ярость. Скрежет и шорхот конечностей и тел, клацанье и лязг пастей. Чавканье, оханье и бульканье. И только стук твердых суставов и визги сторонящейся нечисти, спешащей убраться вон, с дороги фаворита своего господина.

— Ургу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-ррррр!!! — Особо надсадно завопил Император, изогнув длинное тело и обернув голову к входу, выстреливая в темный провал жгучим взглядом. Предательский шорох в темных углах галереи его не побеспокоил, там прятались мелкие хищники и боязливые всего твари. Их дело: охотиться на слабых и размножаться. Бремиан изредка уделял им свое внимание, и то лишь для того, чтобы пресечь увеличивающуюся с каждым мгновением популяцию. Другие твари более расторопные и с хоть какими-то крохами разума еще умудрялись прятаться по норам, спасаться от его огня. Да и магией особо не навоюешь — силы небеспредельны, тело хоть и полумертвое, но истощается. Призрачный мир берег своих сыновей и отпрысков. Потомство. Зря, если даже настолько уродливое и гадкое!

До его слуха докатывается волна писка и визга — идут! Идет нечестивое войско. Войско копошащейся и грызущейся грязи. Чудовищный бестиарий нежити. И вот! Знакомый перестук суставов — Ургур! Преданный до последнего коготка командор Ургур. Прекрасно!