Лин Картер - Черный легион Каллисто

Если этот далекий день придет, если она еще жива, если я смогу спасти Дарлуну, вырвать ее из рук врагов, — тогда и только тогда подумаю я снова о возвращении домой.

Мои дни заняты, я помогаю друзьям в восстановлении разоренного войной Шондакора. А вечерами я записываю, пусть не очень искусно, рассказ о своих испытаниях.

А ночи мои отданы — снам.

И во сне я вижу мягкий щедрый алый рот, великолепную женственную фигуру, ясные, чуть раскосые глаза изумрудного пламени, мягкую теплую кожу янтарно-золотистого цвета и дикую гриву рыже-золотого великолепия, как могучее воинское знамя.

Никогда я не забуду ее потрясающую красоту, ее удивительное бесстрашие, ее силу и гордость.

Никогда не забуду, как в последний раз увидел Дарлуну. Радость и ужас этого катастрофического момента всегда живут в моей душе.

Дворец полностью перешел в наши руки, остатки сопротивления сломлены, солдаты Чак Юл обезоружены и пленены.

Мы бежали по широким коридорам, Яррак, Лукор, Коджа и я, на широкую террасу, где я оставил Дарлуну под защитой шпаги Валкара. Повсюду сцены смерти и опустошения, коридоры усеяны трупами посреди разбитых баррикад.

Отряды ку тад проходили по коридорам освобожденной крепости, ведя группы пленных или отыскивая последние очаги сопротивления. В их руках сверкали обнаженные мечи, на усталых лицах выражение торжества.

Наконец мы добрались до террасы и посмотрели на город, наслаждающийся первым часом свободы. Кое-где по-прежнему горели здания, от них в ясное небо поднимались столбы черного дыма, Но улицы уже очистились, и на ветру развевались в знак победы золотые и алые знамена имперского Шондакора.

В затянутом дымом небе видны были последние орнитоптеры, они кружили над метрополисом, поднимаясь выше для долгого пути в Занадар, Город-в-Облаках. Один большой корабль еще висел над самым дворцом. Я узнал в нем «Каджазелл», флагман воздушного флота, личный корабль принца Тутона.

Мы осматривали широкую террасу, но не видели ни Валкара, ни Дарлуны.

Холодок предчувствия коснулся моего сердца.

Потом я услышал сзади приглушенный крик. Это лорд Яррак, на лице его было выражение ужаса. Дрожащими руками он указывал на человека, лежавшего за толстым столбом.

Это был Валкар!

Глаза его были закрыты, руки раскинуты, из большой раны на лбу текла кровь, оттеняя мертвенную бледность лица.

С сильно бьющимся сердцем я склонился у распростертой фигуры и приложил ладонь к его рту. Он жив, я ощутил биение его сердца.

— Валкар! Что случилось? — воскликнул я, когда товарищи собрались вокруг, а Лукор поднес к белым губам нашего раненого друга фляжку с водой.

Веки его дернулись, мраморные щеки чуть покраснели.

— Джандар, — хрипло прошептал он и таким слабым голосом, что я затаил дыхание, чтобы услышать его следующие слова.

— На меня… набросились… сзади… троих я убил… но их было… слишком много, — еле слышно шептал он.

— Где принцесса? — воскликнул я в страшном предчувствии. — Что с ней? Что с Дарлуной?

— Захвачена… — прошептал он и замолк. Разговор отнял у него остаток сил, и он потерял сознание.

— Захвачена! — повторил лорд Яррак, на его строгом проницательном лице был написан ужас.

— Кем? — спросил Лукор, выразив то, что было у всех в сердцах.

И тут пришел ответ — женский крик.

— Джандар! О Джандар! — послышался далекий слабый голос. Голос, который я знал. Этот голос заставил меня вскочить, держа оружие в руке.

— Дарлуна? Где ты? — закричал я, и в ответ слабо послышалось: — Здесь!

Я посмотрел вверх и увидел ее.

Глаза ее с тоской смотрели на меня, теплые губы раскрылись в дрожащей улыбке, руки она протянула, как будто хотела обнять меня. Сердце у меня дрогнуло, и ее слова — последние услышанные мною слова — до сих пор звучат в нем и останутся в нем, пока я жив; никогда не наделся я услышать эти слова, и то, что услышал, навсегда останется моим самым дорогим воспоминанием; я пронесу его сквозь все долгие пустые годы одиночества, горечи и отчаяния, ожидающие меня.

— О Джандар, мой любимый, мой храбрый воин, я люблю тебя! Я люблю тебя! И буду любить до смерти! Я умру…

Страшный порыв чувств потряс меня. Я стоял, лишившись дара речи, с потрясенным сердцем, купаясь в великолепии случившегося — моя собственная безнадежная и бессловесная любовь вернулась ко мне в устах моей бесценной, несравненной принцессы. О на лю би т м ен я !

Сердце мое было слишком полно, чтобы я смог заговорить. Я смотрел ей в глаза, и не сомневаюсь, что мой красноречивый взгляд передал всю глубину моего восхищения и сердечной страсти.