Екатерина Сереброва - Клуб Джокера

— Шантаж? — переспросил Тавров и я явственно представил, как он недовольно морщится: больше дел о шантаже Тавров не любил только дела о супружеских изменах.

— Зато платежеспособна, — подчеркнул я. — У нее одна серьга стоит больше, чем ваш автомобиль.

— Хорошо, давай завтра на двенадцать, — согласился Тавров. — И сам приезжай, раз ты ее бывшего мужа знал.

— Обязательно! — заверил я. Затем позвонил Валерии и сообщил о назначенной встрече.

— А вы человек дела, Владислав! — похвалила Валерия. — Извините, но не ожидала. Спасибо! Надеюсь, что вы и в дальнейшем будете так же энергичны.

Хм… Что она имела в виду? Ладно, там разберемся.

Честно говоря, дело было вовсе не в том, что я когда-то знал Диму Гардина. Я предпочел утаить от Валерии кое-какую информацию. Пока утаить, поскольку сам только что вспомнил он ней и хотел убедиться, что она действительно представляет хоть какую-то ценность.

Тавров на данный момент жил в Румынии, поэтому по сути дела, я должен ехать к нему. Взяв рейс, сегодня на 20:00, я стремительно покинул аэропорт. И зачем мне все это? Конечно, жалко Диму, а ради друга, я готов даже избавиться от надоедливого 'Гитлера'.

Пожалуй, единственное, на что у меня осталось время — так это собрать вещи.

В аэропорте было много народу. Все суетились, кто даже пил успокоительное. Видимо, сильно боится, что самолет упадет. Короче, я чувствовал себя как в муравейнике.

Димку Гардина я действительно знал со студенческих времен. Учились мы в разных институтах: я в Московском авиационном, а он в Физико-Техническом. Познакомились же мы в общежитии географического факультета Московского университета.

Дело в том, что обычные для студентов начала годов пьянки было удобнее проводить не в общаге альма-матер, а на нейтральной территории. Блюдущие нравственность студентов студенческие "оперативные отряды народной дружины" периодически проводили внезапные проверки в студенческих общежитиях и организаторам "пьянок", — под понятие которых подпадали любые мероприятия, во время которых на столе появлялась хоть одна бутылка вина, — грозило серьезное наказание: от строгого выговора с занесением в учетную карточку комсомольца до отчисления института.

Но это касалось только "своих" студентов. Если сотрудники оперотряда, к примеру, обнаруживали в туалете общаги вдребадан пьяного студента, то первым делом проверяли его студенческий билет. В случае, если это оказывался студент другого учебного заведения, то его оставляли там, где нашли: с такой находкой хлопот больше, поскольку надо вызывать наряд милиции, который и оформит официальный протокол о "нарушении общественного порядка".

А кому нужна лишняя морока? Куда как проще со "своими": изымаешь студенческий билет, передаешь с сопроводительным письмом в деканат и получаешь заслуженную благодарность от комитета комсомола института, а самое главное — прошение о преимущественном назначении стипендии или, в случае необходимости, прошение о продлении сессии. Озабоченное воспитанием студенчества руководство учебного заведения неизменно положительно реагировало на такие бумаги, так что рвение комсомольских оперативников было вполне понятно. Но "чужие" студенты руководство не интересовали и потому для увеселений общаги чужого института были куда как безопаснее. Именно по этой причине и сошлись наши с Гардиным пути-дорожки в общаге МГУ.

Как сейчас помню: это был день рождения приятеля, студента МГУ. Примерно через полчаса после начала мероприятия нагрянул оперотряд, конфисковал почти все спиртное, после чего с чувством выполненного долга оперативники удалились, уводя с собой виновника торжества как "организатора пьянки" и унося пару первокурсников, успевших за полчаса "наотмечаться" до полного бесчувствия. Остальные разбежались как тараканы и в резко опустевшей комнате остались только я со своими однокурсниками Андрюхой и Мишкой, малознакомый тогда еще Димка Гардин и развеселая девица, успевшая спрятать под собственной юбкой от бдительных оперативников непочатую бутылку водки.

Мы распили водку в такой компании — благо закуски осталось достаточно — после чего отправили порядком захмелевшую девицу в женскую половину общежития в сопровождении Димы.

Димка получил строгий наказ: вернуться вместе с симпатичными, веселыми и бодрыми девушками для продолжения банкета, благо Андрюха специально для этого предусмотрительно приобрел в ближайшем универсаме большую бутылку божественного югославского шерри-бренди "Мараска". Стоила бутылка емкостью ноль семь десятых литра аж двенадцать рублей пятьдесят копеек. К слову, этот напиток до сих пор продается в Хорватии и Черногории. Не скажу за Хорватию, но сейчас в Черногории указанная продукция из славного хорватского города Задар стоит около двенадцати евро — отсюда любопытствующие могут вычислить реальный курс советского рубля начала восьмидесятых годов двадцатого века.