Ледяная Цитадель - Павел Корнев

Нет, все же зря горожане глушителями воспользовались. Приближение рейнджеров я бы точно почувствовать не смог, а вот помехи, подобно сапожным гвоздям, в голову втыкаются. Теперь не пропущу.

Колючие пятна белого шума начали медленно углубляться в лес и вдруг замерли на месте. Что такое? Неужели кровь заметили? Так и есть, один из преследователей вскоре вновь осторожно двинулся вперед, но шел он теперь точно по моим следам. И сразу же начали расходиться полукругом остальные.

Мать их!

Я вытер покрывшееся испариной лицо, вернул на место вязаный подшлемник и одернул капюшон маскхалата. Ну теперь уже ничего не поделаешь. Сейчас найдут. Сдаться бы - да только так и так в расход пустят. А если живым возьмут, еще и выпытывать начнут, куда остальные подевались. Нет, лучше уж сразу. В бою, так сказать.

Оно ведь в запале не страшно. Страшно - ждать. И хорошо, что предвидение пропало. Когда в подробностях знаешь, что именно тебе уготовано, только страшнее. Выхода-то нет…

В голове крутилась всякая ерунда, а я уже осторожно наводил ружье на медленно пробирающегося меж деревьев рейнджера. Точнее, на то место, где он должен быть - елки до сих пор так обзор и перекрывали. Оно и к лучшему: значит, и меня горожанин пока заметить не может.

Выстрелил я, когда солдат осторожно приподнялся над стволом поваленной сосны. Легко прошивший еловые лапы заряд картечи угодил преследователю в туловище, и тот замертво рухнул на снег. А в следующий миг по моему укрытию забарабанили пули.

Но палили больше наугад, лишь примерно представляя, где сверкнула дульная вспышка. Я вжался в снег, скорчившись, вытащил стреляную гильзу и вставил на ее место новый патрон.

Обстрел немного стих, и, стараясь побыстрее миновать опасную зону, двое рейнджеров кинулись в обход. На миг приподнявшись над прикрывавшим меня сбоку стволом, я разрядил ружье в пробиравшихся по глубокому снегу людей и тут же спрятался обратно.

Попал или нет - не понял. Разглядеть мешали густые елки, но двигаться солдаты перестали. Зато рванули вперед их сослуживцы, и, прежде чем мне удалось перезарядить ружье, они уже залегли, использовав в качестве укрытий поваленные сосны. Поняв, что стрелок каким-то образом контролирует их перемещения, горожане моментально приняли новые правила игры и постарались не оставить мне ни единого шанса.

Да что ж это такое!

Чего они привязались?

Поквитаться хотят? А как же всепрощение?

Сволочи!

Так, главное - не паниковать. Не паниковать! Что значит - выхода нет?

А вдруг наши пограничников встретят? Нет, ну а вдруг? Господи, пусть мне хоть раз повезет, а? Не многого прошу.

Ну почему бы пограничникам взрывом не заинтересоваться, а? Тут ведь недалеко, если на броне…

Обежавшие мою импровизированную долговременную огневую точку рейнджеры замерли на месте, и сразу короткими перебежками метнулись вперед остальные горожане. Я выстрелил - раз, второй! - и тут же над самой головой прошла очередь. Выбившие из соснового ствола щепу пули заставили переползти на новое место, и раненую ногу немедленно пронзила острая боль.

Закусив губу, я приподнялся над поваленным деревом, одной длинной очередью опустошил рожок АКМ в застигнутых врасплох солдат и нырнул назад. Но заметить, как прилетевшая из леса граната угодила в макушку высокой ели и отскочила назад, успел и потому поспешил вжаться в снег.

Близкий взрыв ударил по ушам и забарабанил по сосновым стволам осколками, а мгновение спустя бросились в атаку обошедшие укрытие рейнджеры. Выругавшись, я выудил из кармана «лимонку», сорвал кольцо и перебросил гранату через прикрывавшее меня сзади корневище.

Вновь громыхнуло; то ли раненые, то ли просто ошеломленные горожане замерли на месте, а я уже выхватил из кобуры «зиг- зауэр» и несколько раз выстрелил в мелькнувшее меж темно-голубых елок белое пятно. Будто споткнувшийся солдат повалился в снег; над ухом взвизгнуло, и по плечу растеклась огненная волна боли. Онемевшие пальцы выпустили рукоять пистолета, и, прежде чем мне удалось нашарить ее левой рукой, в метре от моего укрытия плюхнулся в сугроб серебристый цилиндр, внешне напоминавший обычный аэрозольный баллон.

В ожидании взрыва я распластался на снегу, но хлопок оказался на удивление негромким. И сразу накатила едкая вонь.

Из глаз хлынули слезы, легкие стал рвать беспрестанный кашель, и, уже почти ничего не соображая, я выбрался из своего убежища, кое-как отполз подальше от растекшегося над землей серого облака и уткнулся лицом в снег.