Алексей Игнатушин - Железная скорлупа

«Уходи, уходи немедля!» — кричал внутренний голос.

Жаркая волна захлестнула чувства, с сердца упал камень. Инконню испытал невероятное облегчение, словно раб, получивший свободу. Рыкнув, лег рядом с прекрасной девушкой, овладел ею жадно, грубо, утонул в океане блаженства под жаркие стоны и довольный смех Мадора.

Ночь прошла в сладком безумии. Инконню с удивлением открыл в себе ненасытность, раз за разом сближаясь с прекрасными теджами и девушками человеческой расы.

С огромным сожалением он воспринял окончание пира. Оделся без всякого стеснения, перемигиваясь с девушками, побывавшими в его жадных объятиях. Ложбина постепенно опустела.

Рыцарь с удивлением увидел черное небо, огоньки звезд, диск луны. Будто из-под земли вынырнул Мадор, пояснил охотно:

— Я ведь говорил, есть места, где время не властно. Что и хорошо — выспимся.

Инконню добрался до кровати, долго ворочался, замирал под накатом волнующих воспоминаний. Рядом ерзал Гарет, сладко причмокивал. Затем дыхание юношей успокоилось, сон незаметно их спеленал.

«Какое блаженство, все бы отдал, чтобы повторилось», — подумал напоследок рыцарь.

Пробудился он легко, потянулся, чувствуя ожившие упругие мышцы. Постель Гарета была пуста: занялся конями, готовя к путешествию.

При мысли о долгой дороге вместе с фрейлиной омрачился.

«Может, остаться? — подумалось мысль. — Тут никто не будет орать и шпилить».

Мысль неожиданно обрела силу, превратилась в желание. Инконню с испугом от нее отмахнулся, но в голове зазвучал вкрадчивый голос о бесплодности тягостных путешествий, когда можно просто наслаждаться жизнью.

Сердце прошила злая боль, сбросил одеяло на пол. События ночи замелькали перед глазами, стыд обхватил голову железными ладонями. Кровать жалобно трещала, рыцарь, терзаясь угрызениями совести, пятками бил в мякоть матраса.

Приступ затих. Инконню слетел с кровати, судорожно озираясь.

— Гарет! — рявкнул хрипло. — Гарет!

Нужно поскорей убираться из деревни, пока желание плотских сладостей не заставило остаться и наплевать на рыцарский долг.

Дверь отворилась, будто Мадор подслушивал.

— Доброе утро, сэр Инконню, — улыбнулся лекарь. В руке он держал кожаный мешочек. — Здесь целебные снадобья, применяйте каждый день, остатки болезни растворятся.

— Где оруженосец? — спросил рыцарь угрюмо, не касаясь мешочка.

Лекарь положил снадобья на смятую кровать, растворил окно — комната осветилась нежным золотым светом.

— Гарет обживает новый дом.

— Что?!!

— Он решил остаться.

Рыцарь выпучив глаза, хватал ртом воздух.

— Вот я его! — прорычал наконец Инконню.

— Гарет сделал свой выбор, он теперь один из жителей деревни. Не стоит его уводить силой.

Рыцарь опасно сузил глаза:

— А то что?

Мадор рассмеялся:

— Успокойтесь, сэр Инконню. Хотите увести силой — уводите, но знайте, на первом же он привале убежит. Вернется туда, где хорошо.

«Я бы и сам остался, не будь я связан дурацкой клятвой», — подумал рыцарь с досадой.

Он тряхнул головой, и Мадор неприятно удивился его жесткому тону.

— Растолкуйте этой бестолочи, что у него есть обязательства. Он же в ногах валялся, клялся быть достойным рыцарского звания!

— Сэр Инконню, — сказал лекарь мягко, — он освободился от нелепых обязательств. Господь создал человека свободным. Гарет понял, что есть нечто выше бряцанья оружием и жажды подвигов, обагренных кровью.

Рыцарь схватился за голову, со стоном сел на край кровати:

— Вы страшные люди!

Мадор усмехнулся:

— Разве ночью вы видели хоть одного урода?

Рыцарь покраснел, сказал, преодолевая неловкость:

— Я говорю о душевном уродстве, скрытым под пленительной оболочкой. Господь дал нам душу и нарек ее красоту идеалом. Плоть есть и у животных, а вот душа…

— Ну, сэр Инконню, — протянул лекарь, — так говорят уроды, а вы отнюдь не такой. Красоту душевную еще разглядеть надо, да и восхищаться ей глупо. Люди восторгаются красотой телесной, а не эфемерной. Это отрицать бессмысленно. Нет ни одного отпечатка души ни в камне, ни на холсте. Всюду красота тела.

— Да-а, — протянул рыцарь горько, — вы владеете страшным оружием. Люди меняют честь, дарованную Богом тягу к свершениям на плотские радости, живут тихо и мирно, будто коровы в хлеву. Очень мощное оружие.

— Полноте, — улыбнулся Мадор, — ну какое оружие?

— Как охотничья ловушка: с виду твердая земля, укрытая ветками, а под ней — острые колья.