Юрий Козловский - Дети Ангелов

Не радовался только старший лейтенант Крамаренко. Вместо ожидаемого поощрения он получал сейчас грандиозный втык от начальника штаба батальона.

– Что же ты натворил, идиот! – Майор не стеснялся в выражениях. – Посмотри, что пишут! – И он бросил на стол перед Крамаренко какую-то смятую газету.

Старший лейтенант взял ее и прочитал крупный подзаголовок: «Безответственная военщина своими несанкционированными действиями нанесла материальный урон сотням москвичей!» Ниже шел текст: «По неподтвержденным данным, при включении мощного военного передатчика вышли из строя сотни мобильных телефонов. Наш источник в Министерстве обороны подтверждает…»

Крамаренко оторвал глаза от газеты и удивленно посмотрел на майора.

– Что за ерунда? И когда это они успели?

– Какая тебе разница, когда успели? Натворил дел! Командир отбиваться не успевает!

– Но товарищ майор! Я же выполнил приказ! Написано – любой незарегистрированный сигнал…

– Ты что, самый умный? Это же была всего лишь несущая частота!

– Ну и что? – все еще пытался доказать свою правоту старший лейтенант. – В приказе ясно сказано – любой сигнал!

Но доказывать что-либо майору было бесполезно, потому что он вместе с командиром батальона только что вернулся от высокого начальства, которое поимело их по полной программе. Крамаренко понял, что из него делают стрелочника, и на него нашло. Это иногда бывало с ним, когда он понимал свое бессилие против явной несправедливости. В детстве он в такие моменты бросался в драку на пацанов вдвое больше его, но со временем научился усилием воли сдерживать себя. Вот только язык удерживать так и не научился.

– Знаешь что, майор? – Он сжал кулаки, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. – Пошел! Ты! На х..!

Повернулся и, демонстративно печатая шаг, вышел из маленького кабинетика, выделенного под штаб батальона. Дорога его лежала через КПП к ближайшему магазину. Его насмешили прячущиеся от него солдаты, выходящие из магазина с оттопыренными бутылками карманами. Старшему лейтенанту не было до них дела – он сам шел за водкой.

Но до магазина он не дошел. Из стоявшего на обочине огромного черного джипа с затемненными стеклами, открыв дверцу, его подозвал пожилой благообразный человек.

– Присядь, разговор есть, – он показал на место рядом с собой.

Крамаренко молча уселся в машину, потому что ему было все равно, что делать. Не смутило его даже то, что на водительском месте сидел человек с ярко выраженной цыганской внешностью. Да и пассажир, если присмотреться, тоже походил на цыгана. Но додумать Крамаренко не успел, потому что старик ошарашил его:

– Тебя выгонят из армии, – сказал он спокойно, – но ты не переживай.

– Я сам уйду! – Крамаренко еще не остыл и не хотел соглашаться с очевидным.

– Разницы нет. С тобой поступили несправедливо, хотя ты все сделал правильно. Поэтому ты заслужил награду. Держи!

Старик протянул ему плотный полиэтиленовый пакет и подтолкнул к выходу.

– А теперь иди и постарайся не делать глупостей.

Крамаренко открыл пакет только тогда, когда джип свернул за угол. Увидев содержимое, в магазин он не пошел, а отправился в ближайший банк, где арендовал сейфовую ячейку. И только оставшись один в подвале банка, он смог пересчитать деньги. В пакете оказалось пятьдесят тысяч долларов…

На встречу Нового года Жуковские пригласили гостей. Настя все-таки разыскала Андрея Синицына и взяла с него обещание прийти к ним. Бойцова позвал сам глава семьи, чувствуя перед ним вину. Степан явился за час до полуночи, и не один. С ним пришла высокая черноволосая, восточного типа женщина удивительной красоты, в которой Сергей сразу определил неуловимый дух столетий.

– Лейла, наш представитель в Иране, – отрекомендовал ее Степан.

Он выставил на стол три бутылки вина, сказав:

– «Хванчкара», настоящая, а не та, что в магазинах продают!

Лейла быстро перезнакомилась с присутствующими и удивительно легко влилась в компанию. Не чинясь, она увлекла Веру на кухню, надела фартук и принялась готовить какое-то экзотическое восточное блюдо, заинтриговав всех, что ничего подобного они в своей жизни не пробовали. Настя с Андреем сидели на диване и о чем-то тихо беседовали. Бойцов выглядел озабоченным, и Сергей спросил его:

– Что-то еще случилось?

– Что может случиться хуже того, что уже произошло? – философски ответил Степан. – Просто тревожно на душе. Ты слышал, что Сидорин исчез?