Stashe - Судите и судимы будете

— Ой, ли? — Пелев саркастически усмехнулся. — А я вот слышал другую версию. О свойствах крови и тканей одной из рас Януса — шантийцев. Сколько вам лет, Дана?

— Женщинам не задают таких вопросов, — грубо огрызнулась девушка.

Митька кивнул.

— Точно. Не задают. Ваша станция удивительное место. Просто старый сундук с секретами, ей-богу. Стоит в него заглянуть, столько грязного белья обнаружишь, диву даешься.

— А вы бы поменьше рылись в чужом белье, — зло посоветовала Дана.

Пелев с наслаждением потянулся и опять лениво развалился в кресле.

— Я знаю, это Кристиан настоял на том, что на станцию отправится и его друг — Милан. Проигравшийся до подштанников в земных игровых заведениях и поигравший в казино Эзаруса с тем же успехом. Отчаянно нуждающийся в огромной сумме денег человек поступает на службу… куда? На станцию в богом забытом месте. Прячется? Ищет золотую жилу? Вы незаконно продали образец ткани и крови представителя чужой цивилизации корпорации, которая принадлежит отцу Калевского. Значит, загадка шантийцев заключается в их уникальной генетике? Регенерация, изменчивость, приспособляемость. Бешеные деньги! Но существует маааленькая условность. Планета неконтакт. То, что вы сделали, не имеет юридических оправданий. Кстати, вы проводили опыты на себе?

— Я не… — Дана прикусила губу.

— Здесь нет адвокатов. У нас с Шептуновым неограниченные полномочия. Мы олицетворяем власть на этой станции. Думаю, в ваших интересах говорить.

Дана откинулась на спинку кресла и победно усмехнулась.

— Да что вы? Ну, хорошо. Я проводила опыты. Да, мы брали крошечные кусочки тканей у живых образцов с помощью нового оборудования. Что это доказывает? Отношения к пиратскому кораблю мы не имеем никакого. Кристиан уволился полтора года назад. Я не знаю где он и что с ним.

— А как же ваша нежная дружба?

— Никак. Перегорела. Здесь он завел очередную интрижку, а мне потом пришлось сделать аборт девушке.

— На протяжении полугода, еще до аварии в космосе, ваши техники, я могу назвать их поименно, подделывали данные. Которые мы восстановили. Было зафиксировано приземление пассажирского челнока на поверхность Януса. Скажите, что ничего не знали об этом, и я немедленно вас арестую, — жестко заявил Митька, выпрямляясь и становясь официозно холодным.

Дана мелко задрожала.

— Если бы мы сообщили на Землю, что стало бы со станцией? Аппарат Джерски тогда никого не интересовал, а у меня на руках не было контракта с Калевским. Говорила же — станция вся моя жизнь. Если бы ваша рухнула в момент? Альберт был напуган. Он хотел сразу же написать официальное сообщение. Но я его отговорила.

— Какая смелость. А зачем? Вам ничего не грозило.

— Вы не знаете, что такое бюрократическая машина? Приостановили бы деятельность до выяснения, а потом прикрыли до уточнения. И мы не вернулись бы больше. Наша станция никому не интересна. Сами говорили — Тмутаракань.

Пелев скривился.

— Ну что за глупости? Последние несколько лет ваши дела идут очень неплохо, я специально уточнял. Шауров чудеса творил. Эта теория, Лингова, карточный домик. Вы заврались.

— Докажите! — Дана резко вскочила и повернулась к Богдану. — Неужели ты веришь в эти бредни?

— И актриса хреновая, — подытожил Пелев и вдруг рявкнул, — а ну сядь!

Шептунов вздрогнул, а Дана картинно разревелась и упала в кресло. Плакала она долго, но Дан даже не пошевелился. Сначала ему хотелось пожалеть девушку, но как только он представил масштабы ее деятельности, сочувствие стремительно испарилось.

— Значит так, Лингова. Вас пока ни в чем страшнее сокрытия информации не обвиняют. Несколько месяцев спустя с Эзаруса прибудут сопровождающие инспектора и доследователи. Тогда в этом деле будут расставлены точки. До тех пор следствие продолжается, и вам стоит подумать о сотрудничестве, а не способах чинить препятствия или того хуже откровенно вредить нам. Будьте паинькой. А сейчас возвращайтесь в свою каюту и устраивайте театральные представления там.

Дана поднялась, шагнула, было к Богдану, но тот почти инстинктивно подался назад. Она всхлипнула и, заплакав уже искренне, почти бегом покинула каюту.

Пелев расползся в кресле, снимая маску бодрого и жесткого следователя. Дан медленно отлепился от стены и сел в кресло.

— Жалеешь ее?

Шептунов отрицательно покачал головой. Казалось, что на плечи опустили мешок с камнями. Если ему так, каково другу?

— Тебе передохнуть бы.