С. Никин - Симбиоз

— Я почему-то думал, что бессмертные сущности бьются на ментальном уровне, — говорю, когда мы возвращаемся на скамейку у пруда.

— На ментальном уровне мы лишь поглощаем друг друга. Да это и скучно. Сражаться в физических телах куда привлекательнее и менее опасно. Но не строй из себя простачка, ты прекрасно знаешь, что затворившаяся в твоей оболочке сущность недосягаема на ментальном уровне. Ни способ, как это сделать, ни причины затворничества я не знаю. А узнать очень хочется. И чем дальше, тем все больше убеждаюсь, что существует лишь один способ вытащить из тебя моего собрата… — Катерина замолкает, пронизывая меня тем взглядом, которым каждая из встреченных мною сущностей обязательно пыталась выцарапать нечто, якобы находящееся во мне.

Не спрашиваю, какой способ извлечь из моего тела затаившуюся сущность предполагала Катерина. И так ясно. И это еще один повод для скорейшей нейтрализации или уничтожения этой рыжей бестии.

— Если не хочешь запустить сюда воробышков, то хотя бы заведи в пруду лягушек, — высказываю мысль, рожденную в результате плеснувшейся в пруду рыбы. — Они бы так мило квакали… Кхм, извини, что отвлекся. Так о чем мы?

— Когда ты предполагаешь следующий контакт с чужим?

— Когда угодно. Я попросил его дать мне время до вечера, чтобы все обдумать. Так что, возможно, сегодня вечером.

— Интересно, каким образом он собирается обмануть меня? — задумчиво размышляет Катерина.

— Как каким? Разве я тебе не сказал? — изображаю удивление.

— О чем не сказал?

— Понимаешь, он может жертвовать частичкой своей сущности, примерно как ящерица жертвует хвостом, оставляя его в зубах хищника, — с удовлетворением наблюдаю, как брови собеседницы лезут вверх от удивления, и продолжаю: — Его уловка весьма простая. Чужой подсовывает тебе управляемую им оболочку, позволяет ухватиться, после чего оставляет в твоих зубах кусочек своего х… кхым, хвоста, а сам исчезает в неизвестном направлении. Ты, поглотив кусочек, остаешься уверенной, что схавала всю сущность целиком и, радостно прыгая, возвращаешься к своим делам.

— Какая помощь ему требуется от тебя? — спрашивает Катерина, обдумав пару минут услышанное.

— Я должен явиться к тебе и, сказав, что засек чужого, предложить устроить ему ловушку, — говоря это, стараюсь мило улыбаться.

Меня прерывает смех Катерины. Она смеется так, будто услышала что-то невероятно смешное. Что ж, пусть посмеется напоследок.

— Извини, — говорит она, отсмеявшись. — Продолжай, пожалуйста.

— В общем, я предлагаю тебе устроить чужому ловушку, якобы заманиваю его, делая вид, что помогаю, путаюсь у тебя под ногами, всячески отвлекая и мешая сосредоточиться. Короче, создаю тот самый шумок, под который он намеревается смыться с твоих глаз.

— Ну что же, план прост, а потому весьма эффективен, — Катерина хлопает меня по коленке. — Так и действуй. Единственным добавлением к этому плану будет то, что я должна знать, где будет находиться основная оболочка, в которой обитает чужой.

— Вот это я тебе не обещаю. Не, ну постараюсь, конечно, но… А где будем устраивать встречу?

— Где угодно, — она улыбаясь откидывается на лавочке, заведя руки за спинку. При этом жакет распахивается, а блузка натягивается на груди так, что, кажется, вот-вот выстрелят вырванные с корнем пуговки. — Главное, чтобы я знала об этом заранее и успела подготовиться.

— Мне что делать?

— Действовать, строго придерживаясь предложенного чужим плана.

— Путаться у тебя под ногами, мешая и сбивая с толку?

— Все же жаль, что ты не в состоянии меня полюбить, — Катерина смотрит на меня, загадочно улыбаясь. И от этой улыбки я передергиваю плечами.

Резиденцию "Партии большинства" покидаю уже за полдень, предварительно сменив порванную в схватке рубашку на новую, принесенную секретаршей Катерины. На улице прошел короткий, но сильный летний дождь, и теперь солнце, прогнав тучу, старательно испаряет лужи, насыщая воздух влагой. Вопреки принятому мнению, короткий дождь жарким днем вовсе не освежает городские улицы, а наоборот, подобно ковшу воды, выплеснутому на раскаленные камни в русской бане, делает жару еще более невыносимой. Люди в этой духоте передвигаются тяжело дыша, сверкая покрытыми потом лицами, мечтая быстрее оказаться где-нибудь в прохладном месте.

На меня же влага и жгучие солнечные лучи наоборот производят благостное действие, наполняя тело энергией, возмещая затраченные на поединок силы. Хочется остановиться, подставить лицо солнцу, расставить шире ноги и руки и впитывать энергию каждой клеточкой. Однако бесконечный плотный поток пешеходов, спешащих куда-то в обоих направлениях, не очень располагает к подобному блаженству, и я, влекомый людским потоком, двигаюсь все дальше и без особой цели. Вполне возможно, что Катерина каким-то образом следит за мной, а потому не делаю попыток с кем-либо связаться. Странник, как было договорено, объявится сам, а остальным сейчас лучше держаться от меня подальше. Осознание того, что либо сегодня, либо завтра все разрешится, наполняет меня спокойствием. И неважно, в чью пользу разрешится, важно, что не останется гнетущей неопределенности.