Нил Гейман - Звездная пыль

Рука Тристрана нашла ее ладошку и крепко сжала. Рука в руке они двинулись по лугу. Налетел ветер, надувая бока палаток и развевая флажки, а потом хлынул холодный дождь. Тристран со звездой укрылись под навесом книжного лотка, куда набилось немало людей и прочих созданий. Тутошнему торговцу пришлось передвинуть прилавок поглубже под навес, чтобы книги точно не намокли.

– Если апрельское небо барашками, мы не успеем просохнуть рубашками, – изрек, обращаясь к Тристрану и Ивэйне какой-то джентльмен в черном шелковом цилиндре. Он как раз покупал у книготорговца маленький томик в красном кожаном переплете.

Тристран улыбнулся и кивнул. А как только дождь начал редеть, они со звездой тут же выбрались наружу.

– Бьюсь об заклад, вот единственная благодарность, какую мне светит от них получить, – вздохнул джентльмен в цилиндре, обращаясь к книготорговцу, который представления не имел, о чем тот говорит, – да и не особенно интересовался.

– Я должен попрощаться с родственниками, – на ходу сообщил Тристран звезде. – С отцом, с мамой – то есть на самом деле с женой моего отца – и с сестренкой Луизой. Нам теперь предстоит измыслить способ вернуть тебя на небо. Может, мне отправиться с тобой?

– Тебе на небе не понравится, – заверила его Ивэйна. – Так что… Оказывается, ты не женишься на Виктории Форестер.

– Верно, – кивнул Тристран.

– Я с ней познакомилась, – сообщила звезда. – Тебе известно, что у нее внутри ребенок?

– Что? – воскликнул Тристран, пораженный до глубины души.

– Думаю, она и сама пока не догадывается. Ребенок совсем маленький, не старше двух лун.

– Боже мой. А как ты узнала?

Теперь пришел черед звезды пожимать плечами.

– Знаешь, – сказала она, – я очень обрадовалась, что ты не женишься на Виктории Форестер.

– Я тоже, – признался юноша.

Снова брызнул дождь, но на этот раз они не сделали попытки от него укрыться. Тристран крепко сжал руку Ивэйны.

– Вообще-то, – начала она, – звезда и смертный человек…

– Я только наполовину смертный, – услужливо подсказал Тристран. – Все, что я о себе раньше думал, оказалось ложью. Или вроде того. Ты даже не представляешь, насколько свободно я себя теперь чувствую.

– Кто бы ты ни был, – сказала Ивэйна, – я лишь хотела предупредить, что, возможно, у нас никогда не будет детей. Вот и все.

Тристран долго смотрел на звезду – а потом губы его сами собой разошлись в улыбке. Он ничего не сказал, только положил ей руки на плечи. Они стояли лицом к лицу, глядя друг на друга.

– Я просто хотела, чтобы ты знал, – сказала звезда – и подалась ему навстречу.

Они впервые поцеловались, стоя под ледяным весенним ливнем, хотя ни один из них не заметил, что идет дождь. Сердце гулко колотилось у Тристрана в груди, будто не в силах удержать внутри огромную радость.

Не прерывая поцелуя, он открыл глаза и встретил небесно-голубой взгляд звезды, в котором прочел, что поцелуя и далее не стоит прерывать.

Серебряная цепь уже полностью обратилась в дым и туман. Еще мгновение она висела в воздухе – а потом порыв ветра с дождем обратил ее в ничто.

– Ну вот, – сказала женщина с черными вьющимися волосами, улыбаясь и по-кошачьи потягиваясь. – Срок моей службы вышел, и между нами с тобой все кончено.

Госпожа Семела беспомощно смотрела на нее.

– И что же мне теперь делать? Я старая и одинокая. Не могу же я сама торговать за прилавком. Ах ты злая, бестолковая неряха, как ты смеешь так просто бросить меня?

– Твои проблемы меня не касаются, – ответила ее бывшая рабыня. – Но я больше не намерена терпеть, чтобы меня называли неряхой, или служанкой, или как угодно еще – за исключением моего собственного имени. Я – леди Уна, старшая и единственная дочь восемьдесят первого лорда Штормфорта, а заклятиям и обязательствам, связывавшим меня с тобой, навсегда пришел конец. А сейчас ты извинишься передо мной и назовешь меня истинным именем; в противном случае я – с огромным наслаждением – проведу остаток жизни, преследуя тебя и уничтожая все, что тебе дорого, и все, что ты считаешь собой.

Несколько секунд женщины смотрели друг другу в глаза – и первой отвела взгляд старуха.

– Приношу извинения, что посмела назвать вас неряхой, леди Уна, – выдавила она, выплевывая наружу каждое слово, как пригоршню горьких опилок.

Леди Уна кивнула.

– Хорошо. Теперь, когда время моей службы истекло, я надеюсь, ты хорошо заплатишь мне за работу, – сказала она, потому что знала – подобные вещи подчиняются своим законам. Все на свете подчиняется своим законам.