Мэри Герберт - Темная лошадь

В крепости царило смятение. Сет с вершины стены несколько минут наблюдал за битвой, потом сошел на землю. Его ледяные отстраненные глаза не выказали никаких чувств, когда он нащупал руку Этлона и уложил потерявшего сознание воина в более удобное положение. Затем он повернулся к Габрии. Она лежала, разметавшись, с бледным лицом и золотыми волосами, грязными от пота и пыли. Хуннули стояла над ней.

— Скажи ей, что мы все еще храним наиболее высоко ценимые книги старых волшебников. В один прекрасный день они могут ей понадобиться.

Хуннули не ответила, как он ожидал, но она понимающе наклонила голову. Габрия шевельнулась, так как звуки битвы окончательно привели ее в себя. Сет приложил бурдюк с водой к ее губам; она с жадностью напилась и с трудом поднялась на ноги. Он бесстрастно наблюдал за ней.

Девушка поглядела вокруг: на тело Медба, на яростную битву, которая разгорелась в поле, на Этлона, лежащего рядом. Когда она смотрела на вер-тэйна, ее взгляд на минуту смягчился. Наконец она встретила взгляд Сета.

Он кивнул, выражая ей благодарность:

— В сказаниях, долго не признаваемых, говорилось, что однажды волшебство возродится в руках женщины.

Габрия не ответила. Она устала сверх всякой меры, но не могла отдыхать. Странное видение Женщины болот осталось в ее памяти, заставляя ее двигаться. Она вскарабкалась на спину Нэры и надела свой плащ.

Сет не отрывал от нее пристального взгляда:

— Ты уходишь?

— Я должна, — коротко ответила она.

По команде Габрии Нэра развернулась и поскакала на юг по старой дороге. Девушка не смотрела на сражение, проезжая мимо, и не оглядывалась на крепость. Шум битвы удалялся, и наконец они остались одни.

— Пожалуйста, отвези меня назад в болота, Нэра, — сказала пустым и невыразительным голосом Габрия.

Мысли Нэры были тревожны:

«Что ты забыла сказать этой женщине?»

— Не беспокойся. Мне нужно увидеть ее.

Нэра больше ни о чем не спросила Габрию, но тяжелое предчувствие ознобом обдало ее. Невосприимчивость девушки не могла объясняться просто усталостью или горем. Это было что-то другое, какое-то неестественное чувство крайней необходимости, которое отметало другие чувства. Кобыла перешла в галоп. Ей ничего не оставалось, как исполнять просьбу Габрии, пока они не достигнут болот и она не сможет узнать подлинную цель этого путешествия.

Как неудержимый поток, пронеслись четыре клана через остатки армии волшебника, усеяв землю мертвыми телами и напитав почву кровью. Вилфлайинги и их наемники сражались храбро, но к концу дня они были побеждены. Большинство изгнанников были зарублены. Только нескольким удалось скрыться среди холмов. Кланы Гелдрин, Ферганан и Эмнок уже сдались, предпочитая наказание со стороны Совета лордов уничтожению разъяренными, торжествующими хулининами, и стояли в стороне, пока Сэврик срывал знамя Медба.

В долине еще продолжался бой, когда Этлон пришел в сознание. На мгновение ему показалось, что он слишком много выпил, потому что испытывал слабость в желудке, а мысли его представляли собой смесь дурных видений и непонятной боли. Открыв глаза, он увидел, что лежит рядом с несколькими ранеными воинами у ворот крепости. Пирс ухаживал за воином рядом. И тут на него нахлынули воспоминания со всем их горем и гневом. Стон вер-тэйна привлек к нему внимание Пирса. Знахарь помог ему сесть, затем дал в руки чашку. Этлон оцепенело смотрел вниз с холма на тело Борея, пока пил жидкость. Что бы ни дал ему Пирс, но по его желудку разлилось живительное тепло, и через несколько минут он был уже в состоянии встать. Увидев тело Медба, он сжал зубы.

— Почему она должна была сделать это? — простонал он.

Пирс ответил тихо:

— У Габрии не было выбора, вер-тэйн. Она должна была использовать то оружие, которое имела в руках.

— Оружие, которое было в руках, — повторил с иронией Этлон. Он припомнил, что использовал те же слова, обращаясь к Габрии. — Где она? — спросил он немного погодя.

На лицо Пирса набежала тень тревоги:

— Они с Нэрой отправились на юг. Я думаю, она возвращается к Женщине болот.

— Возвращается! — закричал Этлон.

Он бросил чашку на землю и кинулся к ближайшей лошади.

Пирс сердито закричал:

— Этлон! Ты никогда не догонишь хуннули на этом коне.

Вер-тайн, не обращая внимания на его слова, ухватил за повод уворачивающегося скакуна и взвился в седло. Он резко развернул лошадь кругом и послал ее в галоп.

Спустя сутки конь Этлона упал и больше не поднялся. Никакая харачанская лошадь не могла догнать хуннули или хотя бы держаться с ней наравне. И все же Этлон с ноющим от страха и беспокойства сердцем погонял своего коня до тех пор, пока он не пал. Теперь он был без лошади и дальше от Габрии, чем когда-либо. В те часы, когда он мчался как сумасшедший, он не думал ни о чем, кроме того, чтобы не упустить след Нэры и отыскать Габрию. Но сегодня, бредя под горячим солнцем к юго-востоку, он имел достаточно времени на размышления, и его переполняли чувства.