Дмитрий Леонтьев - Русская сказка

— Ну вот, заодно и помылся, — улыбнулась она, и искорки в ее глазах сожгли остатки моего сердца. Осталась каменистая площадка души и крохотная горстка пепла. До крови закусив губу, я вздохнул, и новым, непривычным для меня голосом, подтвердил:

— По крайней мере, хоть у тебя это утро начинается с улыбки. Меня зовут Иване.

— А я Настя. Это тебя Муромец привез ночью?

Ответить я не успел. В дальнем конце тропинки появился высокий, сухощавый силуэт и голос Яги строго позвал:

— Настя!

— Я здесь, бабуля, — помахала ей рукой девушка. — Я познакомилась с Иваном.

— Я рада за вас, — так же сухо сообщила старуха. — А теперь возвращайся в избу, мне нужна твоя помощь. Иди, иди, я скоро подойду.

Дождавшись, пока девушка скроется за деревьями, старуха неторопливо приблизилась ко мне, и, глядя в сторону, раздельно и без эмоций отчеканила:

— Она не для тебя. Даже не надейся.

— Я знаю, — так же спокойно и раздельно признал я. — Я это понял. Почувствовал.

Она пристально посмотрела мне в глаза. В ее взгляде что-то промелькнуло и напряжение на лице уступило место легкой печали:

— Не врешь — вижу… Не завидую я тебе… Странно все складывается, верно?

— Мне бы домой, — безнадежно и горько попросил я.

Старуха вздохнула, повернулась и пошла по тропинке обратно. Неожиданно мне в голову пришла сумасшедшая мысль.

— Бабушка, — окликнул я ее. — В своем мире я близорук, но ведь в этом мире все иначе… Вы владеете этой… магией, так не могли бы вы…

Старуха повернулась, несколько секунд пристально всматривалась в мое лицо, потом неожиданно взмахнула рукой, словно что-то вырывая из моих зрачков… От режущей боли я вскрикнул. Перед глазами поплыли ярко красные пятна, и на секунду я испугался, что окончательно потерял зрение. Но кровавый туман постепенно рассеялся…

— Фантастика! — изумленно прошептал я, пытаясь привыкнуть к новым краскам и новым ощущениям. — Даже не знаю, как и благодарить…

— Просто не подходи к моей внучке, и все, — сказала она, и, повернувшись, пошла прочь…

Когда я вернулся, чистый и переодетый в обновки, возле порога моего временного пристанища уже дожидался широкоплечий Илья.

— Готов? — спросил он, протягивая мне мешок с возмущенно повизгивающей Скиллой.

— А что остается? — философски отозвался я.

— Ну и молодец. Что ж, сразу всего, происходящего в нашем мире я тебе и не объясню, но этому научишься потихоньку. А для начала отстроим тебе дом. Я поговорил с нашими, они помогут. Не хоромы, но одному перебедовать вполне хватит. Лавки — чугунки люди дадут, хозяйством потихоньку обзаведешься. А сам ко мне копьеносцем пойдешь, как я и обещал. Жалование не положу — сам беден, зато воинской премудрости научу. В детинце, среди ратоборцев, некоторое время побудешь, пооботрешься. Да и вообще скучать тебе не придется.

— Это уж точно! — подтвердила из мешка Скилла. — Не робей, говорящий мужик! Приключений на наш век хватит! Дядя Илья, я правильно говорю?

Я только вздохнул: что-то подсказывало мне, что они не врут…

— … Есть здесь какая-то хитрость, а вот какая — не пойму, — ворчал Муромец, пока я помогал ему снимать доспехи. — Испокон веку сторонились бушмэны честных поединков, а тут зачастили, словно упущенное наверстать стараются. Да и поединки-то все какие-то дурацкие. Уж какой месяц бью их, бью… Нутром чую, что что-то тут нечисто, а понять — мозгов не хватает…

Я молчал, развязывая на его широкой спине многочисленные узлы богатырского панциря. Прошло полгода, как я прибыл в этот мир, а я до сих пор не понимал и сотой доли того, что здесь происходило. Да и мыслимо ли так быстро понять даже бытовой уклад совершенно нового для тебя мира? Помимо сказочного уклада, который мне уже не казался чем-то из ряда вон выходящим, мне приходилось усваивать жизнь с самых азов, с тех самых прописных истин, которые здесь известны каждому ребенку, а для меня были едва ли не откровением. До драконов ли тут со всевозможными кикиморами, когда никак не можешь запомнить чем отличается обычная верста от версты «межевой». Что «копытце» — это посох со специально выдолбленным наверху углублением для… Догадываетесь, откуда пошло выражение: «на посошок»? И сколько аленушек воет по корчмам над своими иванушками: «Не пей из копытца, козленочком станешь!» Поздно! Блеют их иванушки под столами, нализавшись до козлиного состояния. Илья уверяет, что еще лет десять-пятнадцать назад и порядок был иной, и народ, и сказки, но пришла Эпоха Перемен, и… Что-то это мне напоминает… Да леший с ними, с правилами и определениями. Что б рассказать о них, потребовался бы многотомник потолще карамзинского. Без них забот хватает. Взять хотя бы ту же Скиллу. Знаете, как растет эта наглая, болтливая, не желающая слушаться свинья, именуемая почему-то собакой? Прожорливому хомяку всего полгода, а размерами уже превосходит молодого теленка, и останавливаться на этом явно не собирается. Игривая бестия постоянно забывает о своих размерах и норовит то запрыгнуть мне «на ручки», то заползти ночью на кровать и «свернуться комочком» на моей груди, вдавливая в доски постели как гвоздь…