Сергей Сергеев - Антимир

"Правильные" мысли, возникающие в его голове неведомо откуда, теперь не выглядели такими уж странными, как в самом начале. Жить по правде и с правдой в действительности было легче, чем представлялось ранее. Единственное неудобство от такого образа жизни — это восприятие правды окружающими его людьми. Приходилось выполнять несложное правило, если не хочешь врать — молчи.

Он только сейчас, в прошествии некоторого времени, словно заново пропускал сквозь себя всё то, чему учился и осваивал вместе с Марией, но теперь перекраивал и подгонял по своему пониманию, не так как это было сформулировано наставницей.

Всё-таки учёные, к ним он относил не только всех учёных вообще, но и Марию с Рогалёвым в частности, хотя первая лишь по диплому физик, а по жизни гадалка, а второй, бывший её преподаватель, так им и остался в местном университете, не продвинувшись далее кандидата наук, все были немного странными людьми.

Они пишут книги и сочиняют статьи для общего пользования, словно тексты для учёного совета, чуждые и непонятные обычному обывателю. Чтобы составить научно-популярную статью или какое-нибудь техническое описание необходимы не только обширные знания в данной области, но и талант рассказчика, который позволил бы более доступно объяснить читающим не только суть излагаемого вопроса, но и позицию самих учёных.

Вот, например, Хрусталёв уже иначе трактовал такие явления, как ясновидение и прозрачность предметов.

Есть ли в этих двух понятиях сходство и различие? На первый взгляд — это одно и то же. Возможно, так оно и есть для человека, обладающего такими способностями. Но для простых окружающих прозрачность приемлемое зримое явление — стекло, лёд, а ясновидение — только слова ясновидящего, да нудные, читаемые только в узком кругу, трактаты по эзотерии.

Он и по-иному сформулировал для себя представления о двойном стандарте, с небольшим, но отличием от точки зрения Марии.

Двойной стандарт — это, по его убеждению, и есть раздвоение веры и, как следствие, личности человека. Сначала между Абсолютом и собой, внутри себя, затем раздвоение происходит везде, на всех уровнях и этапах жизни. А почему нельзя? Первое и главное размежевание уже произошло, а дальше всё как по наклонной плоскости или как у классика: "Коготок увяз, всей птичке пропасть".

В чём он соглашался с гадалкой, так это в том, что двойной стандарт возможен везде, в любом аспекте международных отношений, внутренней жизни страны, в семье и в сознании отдельного человека. Но, всё настолько перемежевалось, что очень сложно выделять и разделять понятия из общего целого, называемого жизнью: "национальный интерес", государственность, семья и личность. Примеры? Тонированные автомобильные стёкла.

Только выводы у него получались странные, удивляли его самого, поэтому и держал он их при себе, не обыгрывал и не развивал далее, боясь выпустить на волю, в и так засорённый эфир, чтобы кто-то ни просканировал их нечаянно и ни воспользовался ими во вред себе.

Первый — жить по правде, жить по библейским законам, как учила его Мария, для некоторых людей вредно и опасно. (В принципе нормально и где-то правильно.)

Второй — если простой человек будет знать и, главное, верить, что его ждёт настоящая, иная жизнь после физической смерти, то он просто не захочет иногда жить. (Спорный вывод и неразвитый.)

Третий — для этого и нужен сатана, вредить, чтобы раньше времени не поверили. (Странный и непонятный, причём здесь сатана?) Ведь ему и так принадлежит всё, "все царства мира". Понятно, что он хочет завладеть душой, но душу ссылает на землю кто? Вот здесь наступает некая сингулярность.

Вот эти три вывода и беспокоили его иногда, особенно последний, но только иногда. Как не старался он блокировать мыслительный процесс об этом, какие только ухищрения не применял, но сильная энергетика таких мыслей прорывалась в самых разных ситуациях, порой неожиданных и, на первый взгляд, ассоциативно не связанных с выводами.

Кроме взаимодействия Хрусталёва с гадалкой в паранормальной области у них были и деловые отношения. Они работали с одним из банков по обеспечению его экономической безопасности. Сотрудничество с банком, начатое как проверка истинных намерений клиентов при получении кредитов, потихоньку сходило на нет. Ипотечный кризис в США заставил не только российских специалистов, но и общественность обратить внимание и на нашу банковскую систему, высветив множество проблемных мест, в частности невозвратные кредиты в потребительской сфере. Банк принял решения о приостановлении выдачи новых кредитов и занялся проблемой долговых обязательств. Хрусталёву пришлось слегка подкорректировать род деятельности, теперь он числился не как консультант службы безопасности, а как специалист по оценке возможности получения просроченных долгов.