Мария Быкова - Первый шаг

— А как выглядели вампир и адептка? — ласково, точно у смертельно больного, поинтересовался гном Фенгиаруленгеддир.

— Вампир ростом под потолок, волосы светлые… — Бестиолог сжался в комок, похоже переживая увиденное еще раз. — Клыкастый, ухмыляется так и спи-иртом воняет… а девушка невысокая такая, рыженькая…

Эгмонт насторожился:

— Какая, простите, девушка?

— Ры-ыженькая…

— А поподробнее?

— Там темно-о было…

— Я догадываюсь, — с трудом сдерживаясь, сказал Рихтер. — Но хоть что-то же вы запомнили?

— Да-а… Ее, кажется, Ясицей зовут… с вашего факультета…

Магистры с интересом уставились на Эгмонта.

— Понятно, — с некоторым облегчением сказал он. Что же, все мгновенно встало на свои места, и скоропостижной шизофрении бестиолога разом нашлось объяснение. Зеленые мгымбры, как известно, по школе просто так не ходят. Зеленых мгымбров в школе сотворяют рыжие адептки. — Разберемся. Я могу идти?

— Идите, коллега, — облегченно вздохнул директор, закрывая энциклопедию.

В коридоре было пусто и тихо. Рихтер шел, настороженно оглядываясь по сторонам; в воздухе отчетливо пахло спиртом, едой и другими атрибутами студенческой гулянки. Мгымбров — ни зеленых, ни обыкновенных — в поле зрения не наблюдалось, но это еще ни о чем не говорило. Если в дело оказалась замешана Яльга Ясица, Эгмонт поверил бы и большему бреду, чем тот, что нес преподаватель бестиологии. Рихтер хорошо разбирался в людях и понимал: с этой станется.

Он подошел к двери, ведущей в комнату Ясицы. Прислушался, добавив магической мощности собственному слуху. Тихо, как на лекции; изнутри доносилось ровное сонное сопение, окончательно довершавшее сходство с теоретическим занятием.

Эгмонт нажал на ручку, пытаясь открыть дверь. Безрезультатно; он нажал еще раз, стараясь понять, не заклинили ли ее с той стороны.

— Открой дверь! — велел он, поняв, что просто так войти не удастся.

Из дверной доски высунулась взъерошенная элементаль.

— Ага, бегу и падаю! — сообщила она, вглядываясь в магистра. — Велено до утра не беспокоить!..

— Не понял, — спокойно сказал Эгмонт. — Я что, сегодня в тихом голосе?

— Не велено, — уперлась элементаль. — Я-то что, мне хозяйка приказала!

Эгмонт почувствовал, что начинает злиться.

— Я магистр Эгмонт Рихтер! — тихо и очень четко выговорил он. — И если ты не откроешь прямо сейчас, открывать будет уже некому!

Элементаль пискнула.

— Не виноватая я! — шепотом зачастила она. — Приказали!.. Хозяйка!.. Не бей меня, Иван Царе… э-э… Эгмонт Рихтер, я тебе еще пригожусь!

Дверь моментально распахнулась на всю ширину. Рихтер зашел внутрь, по давней привычке закрыв ее за собой. Глазам его предстала небывалая картина.

Посреди комнаты на двух матрасах, положенных друг возле друга, спал искомый мгымбр. Был он зелен — то ли от природы, то ли от выпивки, — в мелкие желто-красно-оранжевые пятна. На морде пятна принимали странную форму — Рихтер готов был поручиться, что ящера расцеловывал весь алхимический факультет. Помимо окраски имелись и другие странности — Эгмонт еще помнил бестиологию и подозревал, что у мгымбров не должно иметься крылышек, тем более голубых в розовый горошек. Мгымбр нервно подергивал ими во сне, точно отгоняя докучливых мух.

«Психоделика какая-то», — невольно подумал Эгмонт.

Рядом с ящером, можно сказать в обнимку с ним, спал светловолосый вампир — тот самый, описанный несчастным бестиологом. Вампира звали Хельги Ульгрем, и учился он на первом курсе боевого факультета. Всю физиономию адепта покрывали бесчисленные помадные отпечатки. Цвет их варьировался от нежно-розового до черного, — похоже, к алхимичкам, присоединились и некромантки. Мгымбр заботливо прикрывал вампира драным одеялом. Тот беспокойно ворочался и сбрасывал одеяло; мгымбр, не просыпаясь, бормотал что-то вроде: «Опять раскрылся» — и укутывал Ульгрема потеплее. Еще бы, окно было распахнуто настежь, на подоконник падали снежинки.

Присмотревшись, Эгмонт определил, что матрасы — не матрасы, а кровати, с предварительно отломанными ножками. Ножки аккуратной горкой были сложены в дальнем углу.

Чуть дальше от мгымбра стояло кресло, в котором, распластавшись едва ли не по диагонали, спала незнакомая Эгмонту девица — явно алхимичка, соседка Яльги по комнате. Короткие волосы ее были растрепаны, одежда изрядно помята, но на лице застыло выражение неописуемого счастья. Обеими руками она прижимала к себе подушку, то и дело бормоча сквозь сон что-то про мгымбра и вечную любовь.