Гарри Тертлдав - Конан в Венариуме

— Стеркус! — воскликнул юноша. — Сейчас ты сдохнешь, как собака! Ты, паршивый аквилонский демон!

Он выхватил стрелу и мгновенно натянул лук до отказа. Но так велика была его ярость, что тетива не выдержала и лопнула со звоном. Не выстрелившая стрела упала на траву.

Стеркус шутливо отсалютовал Конану мечом, со следами крови на лезвии.

— Видно, Митра сегодня благоволит ко мне, — сказал граф. — Я не думал, что удастся объединить сразу два удовольствия в одно. Но ты оказался столь любезен, чтобы предоставить мне шанс, — он слегка присел, принимая позу фехтовальщика.

— Беги, Конан! — закричала девушка. — Спасай себя!

Слова ее произвели на Конана обратный эффект. Пока Тарла пребывала в опасности, он не мог даже помыслить о бегстве. Отбросив в сторону бесполезный лук, варвар быстро нагнулся и подобрал с земли два камня. Один, тот, что меньшего размера, он метнул в голову Стеркуса.

Аквилонский дворянин был быстр и гибок как змея. Граф легко увернулся от летящего камня, усмехаясь при этом. И тут же Конан бросил второй снаряд, на этот раз попав точно. Не ждавший такой прыти от мальчишки, Стеркус взвыл от боли. Его меч со свистом рассек воздух, но не встретил сопротивления. Издав рев, словно разгневанный барс, Конан накинулся на врага с голыми руками.

Аквилонец в росте не уступал сыну кузнеца, однако Конан превосходил графа в ширине плеч. Юноша намеревался свалить Стеркуса на землю и уже там попытаться придушить. Но это были лишь его мечты. Дворянин обладал немалыми способностями в борьбе в рукопашную. Он ловким приемом поднял Конана, перевернул и, сын кузнеца обнаружил себя лежащим на земле. От сильного удара, все его тело пронзила острая боль, как от множества впившихся стрел.

— Какой ты настырный, Конан, — покачал головой Стеркус, гнусно улыбаясь. — Однако теперь я — хозяин положения, — он придавил юношу тяжелым сапогом.

Сын кузнеца ожидал чего-то подобного. Конан обхватил обеими руками графа за пятку и резко дернул вверх. Удивленно вскрикнув, Стеркус грохнулся навзничь. Но тотчас выбросил ногу вперед и отшвырнул киммерийца, когда тот прыгнул на него сверху. В конце концов, оба противника сцепились намертво и покатились по поляне, осыпая друг друга ударами и грязными ругательствами.

Скоро Стеркусу стало жарко. Борьба с юным варваром уже не казалась игрой, как он думал ранее. Дворянин попытался ударить соперника в пах коленом, скорее на удачу, чем по замыслу. Конан подставил бок. Удар получился болезненным, но не роковым. Инстинктивно рука киммерийца нащупала, валяющуюся рядом, стрелу. Короткий замах и наконечник воткнулся в плечо Стеркуса. Смех графа больше напомнил звериное рычание.

— Тебе потребуется больше везения, чтобы добиться успеха, дикарь! — выкрикнул он.

Аквилонец снова занес колено, метя в живот юноши. У сына кузнеца из груди разом вышибло весь воздух. Он скорчился на земле, словно рыба широко открывая рот. В стороне истошно закричала Тарла. Граф опять засмеялся, на сей раз торжествующе.

Он уже собирался добить Конана, но внезапно задохнулся от ужаса.

— Что это? Я горю! — захрипел дворянин. — Митра! Я весь горю! Это яд!

Его тело затряслось, будто в лихорадке. Глаза чуть не выкатились из орбит. Изо рта пошла обильная пена, которая быстро порозовела от крови. Из горла вырвался нечеловеческий вопль. Теперь уже Стеркус пытался поймать хотя бы глоток воздуха. Но тщетно. Граф пошатнулся и упал мертвым.

Когда Конан восстановил дыхание, он, первым делом, осмотрел стрелу, вызвавшую скоропостижную смерть Стеркуса. Конечно же, она была зеленоватого цвета у наконечника и дальше, на несколько дюймов вниз по древку. Одна из тех, что он смазал ядом огромной змеи, убитой им в древнем храме. Юноша уже не помнил, в какой момент сумел воспользоваться ею. Так кто на поверку оказался более могущественным? Митра или Кром?

Он поднялся на ноги, потирая ушибленные места. Отряхиваясь, как собака, только что вышедшая на берег из холодного ручья. Потом нагнулся, поднял меч аквилонца и поспешил к Тарле.

— Конан! — обрадовалась она.

Звук его имени, вылетевший и уст Тарлы, сейчас стоил для Конана дороже вендийских рубинов и золота далекого Кхитая. Подходя к полуобнаженной девушке, молодой киммериец отметил про себя, что не спешит отвести взгляд от ее тела, как она, вероятно желала.

Конан все же опустил глаза, но после того, как разглядел все, что нужно.

— Сейчас я тебя освобожу, — буркнул он нарочно грубовато, склоняясь над Тарлой. — Только не дергайся, а то ненароком порежешься.