Гарри Тертлдав - Конан в Венариуме

Конан едва воспринимал отцовские откровения. Видя такое, Мордек предположил, что осуждение поведения Тарлы только приводит сына в бешенство. И это несмотря на то, что девчонка не хочет с ним общаться и оказывает явное предпочтение Стеркусу. Верина опять начала кашлять, но юноша обратил на нее не больше внимания, чем на слова отца.

Кузнец отвел жену назад в спальню. С мрачным, усталым лицом он возвратился на кухню и молча занялся приготовлением ужина, который она так и не закончила.

В период сбора урожая, Датхил будто вымирал. Даже те люди, кто не участвовал в посеве, сейчас вышли в поля, чтобы помочь убрать рожь и овес. Пока погода позволяла, и не начались дожди, требовалось спрятать спелое зерно в амбары. От этого зависела надежда на сытую жизнь в течение долгой зимы.

Мордек и Конан тоже работали косами, лезвия которых кузнец тщательно заточил. Невдалеке трудился и Баларг. Тарла, наряду с другими женщинами обвязывала снопы. За всем этим молча наблюдали аквилонские солдаты из своего лагеря поблизости. Ни один из них не вызвался помочь киммерийцам. В первую осень своего пребывания на захваченной земле, они пытались присоединиться к деревенским жителям. Но все в Датхиле делали вид, что не замечают таких помощников. Из этого аквилонцы сделали вывод: их пока терпят, но никогда им не будут здесь рады.

Мордек выпрямился. Он хмыкнул и потер поясницу.

— Все же такая работа не по мне, — проворчал кузнец. — И каждый год моя спина напоминает об этом все громче и громче.

Его сын продолжал неустанно махать косой. Этим он напоминал водяной поток, который без устали крутит жернова мельницы, перемалывая зерно в муку. В свои неполные четырнадцать лет, он был столь же далек от боли в костях, как от седых волос и клюки.

Как всякий селянин, юноша частенько с тревогой посматривал на небеса. Низкая облачность и густые туманы были обыденным явлением даже в разгар лета. А сейчас и подавно вызывали беспокойство. Дождь во время уборки урожая мог бы стать настоящим бедствием. Но хуже всего был град. Если он пойдет, то, скорее всего, многие старики, женщины и маленькие дети рисковали не встретить следующую весну. Надеяться, по словам Мордека, на Крома не приходилось и все, понимая ответственность, вышли на покос.

Нагнуться. Махнуть косой. Увидеть падающие колосья. Выпрямиться. Шагнуть вперед. И снова по кругу. Так проходила сегодняшняя жизнь Конана. От первых лучей солнца до глубоких сумерек. Все трудоспособные мужчины и подростки Датхила работали точно также. Исключение составлял только пастух Нектан, который не оставлял свою отару даже ради урожая.

С наступлением темноты, мужчины разошлись по домам. Голодные, как волки, они наскоро заглотили еду и пиво. После чего, замертво повалились на свои ложа. Чтобы утром, перекусив кашей или лепешками и наполнив мешочки теме же лепешками и сыром про запас, вернуться на изнурительную работу.

В конце концов, на полях остались одиноко торчать лишь редкие колосья. Не считая их, урожай был собран. И тогда, уставшие, заросшие и покрытые грязью, жители Датхила решили устроить день отдыха. В первую очередь, и мужчины и женщины хорошенько отоспались. Потом, поднявшись, занялись только самыми необходимыми делами. Все остальное могло подождать. Множество семей нагревало воду для купания, ведь даже простое умывание уходило на задний план во время страды.

Наступил день праздника. По вековым традициям, народ Киммерии отмечал этот день независимо от того, хорош или плох выдался урожай. Если хорош, то люди праздновали, поскольку это было событие само по себе. Если наоборот, то они тоже пировали, чтобы бросить вызов в лицо судьбе. Тушились цыплята. Хозяйки жарили уток и гусей, бережливо собирая жир. На вертелах шипели свиные туши. Из погребов доставались бочки и кувшины с пивом.

Как любой киммериец, Конан пристрастился к пиву, едва ли не с тех пор, когда бросил сосать грудь матери. Оно было куда приятнее и наверняка полезнее, чем простая вода. Правда, юноша знал ему меру. От сильных возлияний, по утру болела голова, и он помнил об этом. Тем не менее, сегодня пиво лилось в его желудок рекой. Конан наделся, что оно придаст ему храбрости в предстоящем разговоре с Тарлой. Оставались некоторые слова, которые он хотел ей сказать.

Но разговор не состоялся, поскольку после полудня в Датхиле объявился граф Стеркус. Дворянин восседал верхом на коне. И что необычно, к спине лошади были приторочены несколько пузатых бочонков. Высмотрев в толпе селян кузнеца, он поманил его пальцем.