Владимир Васильев - Идущие в ночь

Наверху, в кронах деревьев, хрипло прочирикивались спросонья воробьи. Лес просыпался – вернее, просыпались те из его обитателей, кто живет по красному циклу. Звери, птицы и растения синего цикла уснули с заходом Меара. Жизнь леса вдруг показалась мне очень размеренной и какой-то очень правильной по сравнению с жизнью города.

В следующий момент я резко натянула поводья. Ветер встал, как вкопанный.

Справа в кустах кто-то плакал.

Я спешилась, стараясь не шуметь. Рядом со мной тотчас беззвучно возник вулх. Он повел носом, и на его морде явственно отразилось недоумение.

С удвоенной осторожностью я развела в стороны ветки боярышника. Под кустом была яма – неглубокая, мне по колено. А в яме, спутанное веревками, ворочалось и всхлипывало непонятно что, похожее на клубок корней.

– Темное небо! – вырвалось у меня. – Да что ж это?

Клубок перестал ворочаться и скулить, и откуда-то из его сердцевины вдруг раздался скрипучий голосок:

– Развяжи-и…

Я нагнулась и достала из ямы странное существо. Оно оказалось неожиданно легким – может, и впрямь состояло из корней или веток. Я никогда не слышала ни про что подобное. Вулх с сомнением засопел мне в ухо, когда я стала разматывать веревки.

Освобожденное мной существо я бы не назвала ни зверем, ни человеком. Больше всего оно напоминало корявый сучковатый пенек с узловатыми корнями, небольшим дуплом и парой кривых веток.

– Ты кто? – спросила я, не надеясь на ответ.

В пеньке вдруг прорезались две трещинки, а из них глянули блестящие черные глазки – словно ягоды паслена.

– Корнягой зовут, – натужно проскрипел пенек. – Спасибо, вызволила. Возьми – дорогу покажу.

– Чего ее показывать, – хмыкнула я. – Тропа сама ведет.

Лесная тварь шевельнула корнями и без дальнейших разговоров шмыгнула под куст. Тут только я спохватилась.

– Э, стой! Корняга!

Пенек нехотя высунулся из-за ветки, сверкнул на меня ягодками глаз.

– А в Каменный лес дорогу знаешь?

– Знаю, – скрипнул Корняга.

– Доведешь?

– Доведу.

Я ехала, низко пригнувшись к холке Ветра, чтобы жеребцу легче было выбирать дорогу среди ветвей, и мне было странно.

Корнягу мы подобрали как нельзя вовремя. Вскоре после того тропа резко свернула на юг, и дальше наш путь лежал через лес по бездорожью. Проводником Корняга оказался толковым. Он пристроился у меня на плече, вцепившись своими корнями в ремень сумки, и оттуда кратко сообщал: «слева родник» или «сверни, завал».

Странно мне было по двум причинам.

Во-первых, я ехала по незнакомому месту в достаточно странном товариществе. Вулх в магическом ошейнике, говорящий лесной пенек и вороной жеребец, который спокойно воспринимает и одного, и другого – еще позавчера я бы фыркнула и не стала слушать, если бы мне попытались рассказать, что под Четтаном случается и такое.

Я глянула вперед, где в красноватом сумраке леса время от времени показывалась серая спина вулха. Серьезный зверь. То-то при нашем приближении все в лесу замирает. Лишь изредка шарахнется вверх по стволу испуганная белка – и снова тишина.

Хотя постороннему взгляду лес всегда кажется пустым. В лесу ничего не увидишь просто так, все нужно разыскивать, выслеживать – что зверя, что птицу, что затерянное жилье или тропу.

Здесь и крылась вторая причина, по которой мне было странно. Как-то все чересчур легко складывалось.

С первых же шагов встретить проводника, который доведет до У-Наринны… Ох, не верю! Хотя… велел же старик ничему не удивляться? Магия, мол. Да какая тут магия? Договорился, небось, загодя с этим лесным чучелом обо всем – а мне не сказал, чтобы зорче по сторонам смотрела.

Впрочем, Корняга в проводники не навязывался. Сидел себе связанный в яме и тихо хныкал…

Кстати, надо бы у него кое-что выяснить по этому поводу.

– Слышь, Корняга!

Я скосила глаза на лесовика, и чуть не плюнула. Ну и рожа! Корни топорщатся, черные глазки из трещин коры зыркают, дуплецо рта щерится в кривой ухмылке… Так, наверное, люди и начали плевать через плечо. Кто-то первый оглянулся, увидел эдакую вот нечисть и плюнул. А нечисть сгинула почему-то. Интересно, почему?

– Что, госпожа?

Я вовремя спохватилась, а то спросила бы Корнягу, что с ним станется, ежели на него плюнуть. К джерху в задницу такие вопросы! Захочу узнать – плюну да посмотрю. А спрашивать надо о другом.

– Кто это тебя в яму посадил?

Тут я чуть не свалилась с коня от неожиданности. Все сучки-корешки на лесовике встали дыбом, как шерсть на спине разъяренного кота, и он трескучим шепотом проскрипел: