Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 3

– Это не делает вас виновным в его гибели, – проговорила я, глотая комок.

– Я должен был его защитить, – проговорил виконт сдавленно, переворачиваясь на бок, и уставился в пол. – Если бы я, а не он шел последним, он был бы жив, а в лед обратился бы…

– В лед обратились бы вы, – закончила я резко, хотя саму душили слезы и стоило немалых усилий сдерживать их перед убитым горем виконтом. – А это ничуть не лучше. Если кто и виноват, так это я. Я принесла магию в Черную Пустошь…

Взгляд де Жерона переполз на меня, и показалось, стал чуть осмысленней, чем секунду назад. Чем дольше он смотрел, тем яснее становились глаза. Спустя некоторое время он приподнялся на локте и сказал:

– Не говори ерунды, Лиззи. Ты виновата не больше, чем солнце, за то, что дарит свет, но и иссушает поля, или ветер, который опыляет цветы, но срывает крыши. Ты просто женщина, которая…

– Любила своего мужа, – снова закончила я за него и печально опустила взгляд.

Слова виконта немного облегчили муки совести, которые тяжким грузом висели все это время. Но теперь я понимала, что не имею права думать только о собственно участи, и с благодарностью великому Карлу Сварту подумала, что Пустошь теперь в относительной безопасности.

– Виконт, – сказала я, решив уточнить и одновременно поддержать разговор, который, судя по всему, постепенно выводит его из оцепенения, – вы говорили о механизмах для защиты?

Тот кивнул и сказал коротко:

– Да.

– Не могли бы вы подробнее рассказать об этом? – попросила я.

Он проговорил, покривившись:

– В детали посвящать не стану. Слишком сложно. Но главное, что он смог их сделать, и именно поэтому так долго шел вызволять вас. А когда оказались в логове Каравары, мы успели поставить их прямо внутри. Когда мы убегали…

Виконт сделал паузу, словно слова даются ему с большим трудом, затем вдохнул и продолжил:

– Когда убегали, порталы уже закрывались, но Каравара успел проскользнуть в пространство между мирами. Он явно не хотел отпускать вас, не хотел проиграть. Я должен был защитить принца. Защитить брата…

К своему удивлению, я положила ладонь ему на пальцы и сказала, стараясь вложить в голос всю искренность:

– Виконт… Дагрей… Никто не смог бы остановить Карла Сварта. Мне кажется, он давно все решил, и готов был пожертвовать жизнью для спасения Черной Пустоши и ее людей. Мы должны помнить об этом.

Когда назвала виконта по имени, он вновь посмотрел на меня и впервые за все время моего пребывания в охотничьем доме глаза стали полностью ясными, а взгляд осмысленным. Истинным зрением я видела, как тень безумия постепенно уходит, хотя ему все еще тяжело.

Не сводя с меня взгляда, де Жерон приподнялся и сел. Теперь я смогла разглядеть, как камзол и рубаха болтаются на нем от двухнедельного голодания. Он смотрел на меня, как верный пес, который лишился хозяина и теперь пытается понять, найти нового или лечь на могиле прежнего и уснуть навечно.

Чтобы не дать виконту снова погрузиться в тягостные думы, я спросила:

– Вы можете показать мне записи об этом механизме? Я хочу понимать, что это, если вдруг придется снова столкнуться с подобным.

– Вы назвали меня по имени, – ответил виконт, игнорируя вопрос. – Вы никогда не называли меня по имени.

– Но ведь оно у вас есть, – сказала я.

Виконт еще некоторое время смотрел на меня, и я видела, как в нем идет тяжелая борьба между тем, что было, и тем, что ждет впереди. Теперь я знала, насколько близки были Карл Сварт и виконт де Жерон, и что кошмар, который испытывает он, сильнее моего потому, что они провели вместе всю жизнь, и связь их неизмеримо прочней любых, какие доводилось видеть среди людей.

Мне хотелось помочь, но в глубине души понимала, что сделала все, что следовало, и теперь выбор остается за Дагреем де Жероном, виконтом Его высочества Карла Сварта, сыном пресветлого Радилита.

Я наблюдала, как тени скользят по его щекам, как движутся мышцы на лице и дергается кадык. Но терпеливо ждала, чувствуя, как виконт буквально балансирует на тонком лезвии.

– Вы назвали меня по имени, – снова сказал он. – Это делал только мой брат.

Я закусила губу, испугавшись, что сыпанула в свежую рану столько соли, что вымыть уже нельзя, но виконт продолжал смотреть на меня осмысленно, и от этого затлела надежда.

Он опустил ноги в высоких сапогах на пол и сел, оперевшись локтями на колени. Несколько секунд оставался неподвижным, потом вытер лицо и проговорил: