Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 1

– Это изумруды, миледи, – объяснил Альре с достоинством. – Оплавлены в жаровне, доставленной с восточных рудников. Забытая технология гномов.

Заметив недоверие на моем лице, Альре добавил:

– Его высочество крайне щепетилен во всем, что касается знаний древних. Он самолично раздобыл технологии обработки камня и стали, которые принято считать потерянными… если бы не новости с заставы, его высочество был бы сейчас в морской экспедиции. Его милость мечтал стать первым, кто увидит острова Сердца Океана и добудет Слезы Бури.

Пока Альре говорил, я стояла с раскрытым ртом, как крестьянка и хлопала ресницами. Когда закончил, я сглотнула и совсем другими глазами оглядела барельефы из драгоценных камней, украшающие коридор.

Альре терпеливо дожидался, пока я осторожно, словно прикосновение может обратить это великолепие в прах, глажу сапфиры, которыми выложены барельефы Океании и островов Звездного моря. Затем кровавые турмалины, которыми украшены несколько сцен об Огненной Земле – родине короля, пресветлого Радилита и моей мамы. И, наконец, черные с золотом картины, на первый взгляд самые скромные и сдержанные. Но возникло ощущение, они дороже всех.

Когда я с совершенно ошалелыми глазами обернулась к управляющему, тот деликатно кашлянул в кулак и отвесил полупоклон, приглашая в обеденный зал.

После коридора с барельефами из драгоценных камней я ожидала, чего угодно. Но обеденный зал оказался лишь круглой комнатой размером в несколько моих спален. Посреди уже сервированный стол, вдоль которого стоит ряд лакеев в белоснежных камзолах и перчатках.

– Это личный обеденный зал его светлости, – пояснил Альре. – Я взял на себя смелость попросить сервировать для вас завтрак в уютной интимной обстановке.

Сев за стол, я не успела понять, как в тарелке оказалось первое блюдо – злаковая с сухофруктами каша, с малиновым соусом и яйца пашот. Блюда сменялись одно за другим, и несмотря на обилие прислуги за столом, я почти не замечала их работы, настолько вышколенным оказалось каждое движение.

После порции клубничного пудинга с нежным муссом из лепестков роз я споро положила скомканную салфетку прямо на золотое блюдо, показывая, что сыта. Мне тотчас поднесли ароматную воду для ополаскивания пальцев и надушенное полотенце, чтобы вытереть руки.

Моя сдержанная похвала не вызвала ни малейшей эмоции на холеных лицах лакеев, но истинным чутьем отчетливо услышала их облегчение и довольство.

Альре, который появился словно по мановению волшебной палочки, сообщил, что Рамина ожидает меня для сопровождения в Нефритовую пещеру.

Я постаралась ничем не выдать желания иметь другого сопровождающего и, сдержанно кивнув, последовала за управляющим.

Для посещения Нефритовой комнаты Рамина сменила наряд: с плеч камеристки струясь, ниспадает темно-изумрудного цвета плащ, а белоснежный чепец на светлых волосах сменил капюшон, который скреплен по бокам прически несколькими шпильками.

Я хотела спросить, приличествует ли леди посещать эту самую Нефритовую пещеру с непокрытой головой, но потом вспомнила, что наряд для меня подбирала сама Рамина и промолчала, не желая столкнуться с откровенной фамильярностью прислуги.

– Вы сыты, миледи? Понравился ли вам завтрак? Хорошо ли вам прислуживали за столом? Всем ли вы довольны? Что мне передать мистрис Одли? – сыпала вопросами Рамина, пока мы миновали несколько пролетов и спускались по лестницам, две из которых были винтовыми.

Поначалу я старалась отвечать, но затем заметила, что камеристку не сильно интересуют мои слова, более того, она сама прекрасно отвечает за меня, щебеча, как соловей по весне. Поэтому я порой сдержанно кивала и бросала односложные фразы, чем приводила Рамину в состояние щенячьего восторга.

Наконец, мы остановились перед высокой каменной аркой, которую я без труда распознала как выточенную из нефритовой скалы, что значит, камеристка не солгала и не приукрасила насчет пещеры.

– Вам сюда, леди, – торжественно, словно менестрель на ярмарочной площади, произнесла Рамина нараспев и склонилась в земном поклоне перед входом в пещеру.

Я смутилась от этой торжественности момента и даже почувствовала угрызения совести, вспомнив, как посчитала камеристку темной и суеверной, в то время как для них, местных жителей, это что-то серьезное, как эти самые законы и традиции, о которых Рамина успела сообщить утром.

– А ты не пойдешь со мной? – осторожно спросила я Рамину. – Покажешь, как правильно проводить этот важный ритуал. Я хочу сделать все безупречно, как достойная невеста его высочества.