Марго Генер: Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Дядя выпрямился. Думала, сейчас отчитает, и станет легче хотя бы от того, что понесла справедливое наказание. Но он мастерски подлил масла в огонь:

– Если ты готова, моя дорогая, мы не стали бы задерживать виконта, не так ли? Прости, милая, если что не так…

Я замерла с открытым ртом, понимая, что меня обвиняют в задержке отъезда. В голове возник образ увитой золотыми лентами овцы, почему-то с розовой шерстью, которая упирается и жалобно ревет, пока ее тащат на убой, а все смотрят с укоризной. И, несмотря на абсурд, овцу захлестывает стыд.

Я испуганно присела в реверансе и пролепетала:

– Прошу прощения, дядюшка. Конечно же, я готова. Вещи должны уже вынести… Их упаковывали со вчерашнего вечера. Благодарю, виконт, что дали время… на сборы… И за ваши бесценные советы тоже благодарю…

Лепеча благопристойную чушь, я изучала мраморную плитку пола, обратив внимание на легкую асимметричность узора, изображающего водяные лилии, королевские розы, и мысленно нагревала щеки, чтобы они должным образом заалели.

Но когда, наконец, подняла взгляд, который должен был выразить всю глубину моего раскаяния на виконта, вспыхнула уже без помощи магии до самых корней волос. Потому что де Жерон с мерзкой улыбочкой, в которой оказался задействован лишь уголок рта, снова с интересом изучал содержимое моего глубокого, в дань моде, декольте.

Выпрямившись так резко, что виконт моргнул и закашлялся, я поклялась себе, что сегодня больше не присяду в книксене.

– Ну? – хмуро, но при этом усиленно хлопая ресницами, спросила я. – И кого мы ждем?

Виконт с дядюшкой переглянулись с задумчивым видом. Лорд Гриндфолда покачал головой, словно сетовал на невоспитанность племянницы и приглашал виконта де Жерона присоединиться к его горю.

Виконта приглашать не пришлось. Он с удовольствием, которое я ощутила кожей, покачал головой, подражая дядюшке, да еще и языком цокнул.

Не удержавшись, я фыркнула, и, гордо задрав подбородок, направилась прочь из зала.

Во дворе замка ожидаемо обнаружилась Нинель. За подругой с видом вежливой презрительности на лицах наблюдали сразу три лакея в белых перчатках и даже садовник, подстригающий первые ростки живой изгороди.

Но садовник, в отличии от остальных, стоял на коленях и беззастенчиво разглядывал точеные ножки подруги в прорезях платья. Он смотрел без презрения.

– Ты здесь, – не спрашивая, а скорее констатируя, заявила я.

Нинель окончила обходить вокруг черного дормеза с гербом правящего дома, с изображение рукокрылой рогатой женщины, между двух вставших на дыбы жеребцов. Затем покосилась на меня поверх магических очков в форме сердечек, которые приняла от меня. Последнего дара тетушки…

– Ты, будто, не удивлена, – сказала она, снова уставившись на черную карету.

– А чему удивляться? – спросила я, пожимая плечами. – Разве смогла бы простить себя, если бы не попрощалась со мной?

– Не смогла бы, – честно заявила Нинель. – Хотя твоя Бенара пыталась выставить меня за ворота.

– Как будто институтскую леди так просто выставить за ворота, – пробормотала я.

– Совсем не просто, – согласилась Нинель.

Мы обе разглядывали дормез, запряженный четверкой вороных красавцев с холеными гривами и хвостами, с пышными манжетами. Шоры на мордах животных говорят, что кони норовистые, нервные, таких надо оберегать от случайностей и неожиданностей, чтобы не понесли, не перевернули карету.

Из-за угла замка показался возница в черной с золотом ливрее и треугольной шляпе. Высокий, плечистый, с черными глазами и тонкой линией рта. От статной фигуры за версту веет опасностью и силой. Такого легко представить на палубе судна под черным флагом, с повязкой на глазу, в белоснежной распахнутой на груди рубахе, с кривыми кинжалами за поясом…

Степенно поклонившись нам с Нинель, возница занял место на козлах и застыл, словно изваяние.

Я растерянно захлопала ресницами, и дернула открывшую рот Нинель за руку, отступая на пару шагов, а подруга прошептала, чуть наклонившись ко мне:

– Как думаешь, у него грудь волосатая?

– Нинель!

– А что такого? – невозмутимо спросила она, поджимая губы. – Ты не заметила, что ли? Он на пирата похож.

– Любопытно, – начала было я.

Нинель жизнерадостно продолжила:

– Во-о-от! И мне любопытно! А когда мне любопытно, ты меня знаешь! Меня не удержать!

– И не выгнать, – добавила я с сарказмом.

– Ага, – весело согласилась Нинель. – Пусть Бенара собственным ядом отравится.