О. Шеремет - Неправильная

— Иди, — тихонько подтолкнул свою спутницу Карниэль. — Опустись перед ним на колени и мысленно задай вопрос.

— И всё?

— И жди ответа.

Тэсс шла по голубоватому пористому камню. Слегка пружинящий, теплый материал добывали только в шахтах хребта Вечных Туманов, поэтому он был очень и очень дорогим.

Коленки предательски дрожали и подгибались — ох, как хотелось развернуться и кинуться вон из храма, подальше от пронзительных очей Оракула! Девчонка практически упала перед Ястребом и затаила дыхание, сжав кулачки.

"Пожалуйста… подскажите, можно ли мне заниматься магией? Или нет? Стоит ли мне покинуть Эрессеа? Нет, ой, не то хотела спросить…"

"На пороге шестнадцати лет юной деве стоит вспомнить матери завет".

"Что за завет? Так сразу и не вспомнишь… Что ж, благодарю Вас, Посредник".

Но Оракул ещё не закончил.

"Поверь, что Родину терять негоже…"

"Тем, кто не вышел рожей."

Глаза Оракула ярко вспыхнули, и Тэсс сжалась в испуганный комок.

"Ой, простите…"

"Не любишь поэзию? — Оракул внезапно заговорил вкрадчивым женским голосом. — Хорошо, будем говорить прозой. Не теряй Родину, дева, но и не оставайся при ней, пока не найдешь свою дорогу. Твой путь лежит в нехоженых путях, там, где ты будешь чувствовать себя чужой и своей, где ты будешь среди чужих и среди своих."

"Не многим понятнее, чем стихотворение. Но все же, я очень вам благодарна, Оракул Небес."

"Приятно было пообщаться. Заходи ещё, дева."

На вопросительный взгляд Карниэля она только отмахнулась — дескать, иди, потом расскажу.

Молодой эльф также недолго пробыл у Оракула, а выйдя, с довольной улыбкой показал подруге медальон, чудесным образом изменившийся — теперь вместо дракона на нем была лишь гладкая поверхность. Символ Аэри — феникс — изображался лишь на медальонах эльфов королевской крови.

— Сайрин отпустил тебя?

— Как видишь. Видимо, не очень-то хороший из меня был маг. Ну, а ты что узнала, птичка?

— Оракул сказал слушаться заветов матери — а она знала о моем таланте демонолога. И всегда говорила, что я буду замечательной волшебницей, если только останусь при этом эльфийкой.

— Не очень понятно.

— Оракул тоже не грешит ясностью мысли. Его второй ответ поверг меня в ступор, поверь. Но сейчас важно не это, а то, что я могу быть магом. Могу, хочу и буду!

Из-за колючих зарослей они следили за проходящими мимо войсками.

— Много, — прокомментировал Карниэль. — Но мало.

Тэсс поежилась.

— Да, границу им не пробить. Но нам с тобой от этого не легче.

— Либо в обход, либо ждать пару недель, пока они навоюются и вернутся домой.

— Долго-о… Слушай, а если мы натянем капюшоны поглубже и скажем, что паломники? Ходили поклоняться каким-нибудь святым мощам их великого Маклата. А коней отпустим — сами доберутся до Мал'Лиора, не маленькие.

— Это мысль, — Карниэль уважительно посмотрел на неё. — Скажем, что… ммм… обрели от бога силу исцеления. Хотя, ты же не умеешь.

— Умею. В библиотеке Неэто я, между прочим, не только книжки с картинками рассматривала. Правда, не очень хорошо получается, но нам ведь только до границы добраться! И ещё скажем, что в знак благодарности за дарованную силу поклялись в течение десяти лет не открывать лица — эти фанатики и не в такое поверят.

— Девочка, ты гений.

В палатку к предводителю авангарда ввели две худощавые фигуры, закутанные в длинные зеленые плащи.

— Кто это? — раздраженно рявкнул воин.

— Смиренные паломники, — глухо отозвался тот, что повыше. — Мы милостью Маклата обрели дар исцеления и желаем помочь храброму воинству в борьбе против исчадий Аменты.

Другой паломник сдавленно закашлялся.

— Снимите капюшоны.

— Мы не можем, милорд: мы дали обет не открывать наши лица в течение десяти лет. Эту клятву мы дали перед ликом Маклата, неужели вы хотите заставить нас её нарушить?

— Хорошо, — буркнул командир. — Хоть это и неправильно. Сначала проверим, не лжете ли вы насчет вашего дара.

Он стянул перчатку из толстой кожи и надрезал мякоть левой ладони мечом.

— Ну?

Высокий паломник положил свою руку сверху и зашептал — видимо, молитву, — так как от руки его сразу пошло сияние, и края раны срослись.

Не веря глазам своим, воин сжимал и разжимал кулак.

— Клянусь Маклатом, это чудо! Ступайте к палатке Милосердия — там наш священник и лекари, вы будете следовать с ними, преподобные братья…

Поклонившись, "паломники" выбрались из палатки.