Иван Охлобыстин - XIV принцип

— Не ищи и не потеряешь, потому что твои поиски только уводят от истинной цели, твои победы станут твоими поражениями, твои на­дежды приведут к разочарованиям, — прочел он на одной из каменных глыб, прочел и лишь потом осознал, что читает на языке, которого ни­когда не знал.

Второй отвлекся от надписи и заметил впереди фигуру. Некто стоял в центре окруженного стелами пространства. Сергей шагнул к не­подвижно стоящей фигуре.

По мере его приближения фигура начала поворачиваться к нему лицом. Путник уже различал вытянутый бледный овал лица, прямую линию носа, темные глаза, пристально смотрящие па него.

За несколько метров до незнакомца Сергей остановился.

— Ты Каледор Пророк? — спросил он, точнее, даже не он, а ка­кой-то «второй» Сергей, вынужденный вступить в лишенный смысла разговор, чтобы Второй не остался один.

Незнакомец едва заметно кивнул.

— Я знаю, что хотел спросить? — продолжил тот, кто спрашивал для Сергея, и даже не он, а уже «третий» Сергей, помогающий «второ­му» сформулировать вопрос.

В ответ последовал еще один кивок.

— Я знаю ответ? — поддержал «третьего» «четвертый», просто сочувствующий «третьему», находящемуся в нелепом положении из-за «второго».

Опять кивок.

— Все-таки одного ответа у меня нет. Что такое «Четырнадцатый принцип»? — наконец перехватил у самого себя инициативу Сергей.

Фигура подняла руку и показала на стоящие вокруг камни.

Руны на плитах сверкнули, и многотонные стелы бесшумно при­поднялись над землей. Они закружились вокруг, пока одна из них не оказалась за спиной молодого человека. Он обернулся и прочел на ней одно слово: «Ничто».

Сознание Сергея наполнило ошеломляющее чувство простора, бесконечно опасного, но столь же бесконечно желанного и предопреде­ленного. Озарение длилось всего долю секунды, но когда он взглянул на место, где только что находился Каледор, его уже там не было. Впе­реди, освещенная лунным светом, петляла узкая тропа. Второй интуи­тивно пошел по ней к возвышающейся впереди черной пирамиде. Он был готов поклясться, что раньше ее не было.

Добравшись до верхней площадки. Второй остановился у кубиче­ской формы камня, из которого торчал темный клинок. На нем перели­вались алым огнем четко выгравированные руны.

_ «Я — твоя победа и гибель», — прочел вслух Магнификус и так же вслух добавил: — Надеюсь, что это так. Победа и гибель, в итоге - Ничто.

Он взялся за рукоять, легко вытащил меч из камня и зашагал об­ратно.

Едва его нога коснулась тропы, земля дрогнула, по темной стене пирамиды с хрустом поползла паутина трещин, над головой с оглуши­тельными криками пронеслась стая птиц. Из образовавшихся в стенах ритуального сооружения трещин начала сочиться вода.

Второй повернулся и побрел к берегу.

По пути он старался не думать, потому что боялся утратить един­ственное знание, приобретенное на Острове Мертвых. Это знание не мо­гло быть облечено в словесную форму. Это было странно, но абсолютно понятно. Ничто не могло быть ничем, в том числе и знанием. Ничто мож­но было выразить только с помощью тишины, абсолютной тишины.

— Ну что ж, — уже выходя на прибрежную гальку, решил путеше­ственник. — Так тому и быть.

Фунибар не стал досаждать Сергея распросами, но тот первый за­вел разговор.

— Ваше Величество, — обратился он к Королю Фениксу, — Вы хорошо знаете этот мир?

Повелитель Ультуана понял, что его собеседника коснулось какое- то значительное изменение. Это уже не был тот человек, кого он при­вез на Остров Мертвых.

— Немного знаю, — признался Король Феникс.

— Я тут поговорил сам с собой, на четыре голоса, и, можно ска­зать, что в определенном плане достиг стадии имаго, то бишь «зрелой» бабочки, — пояснил Второй. — И некто бесплотный, но удивительно конкретный любезно доверил мне этот превосходный клинок для воен­ных забав. Что это за игрушка?

— Это не игрушка. Это потерянный во время первой войны с Хаосом меч Кхеине, — с опаской разглядывая оружие, ответил Фу­нибар. — Только он не для забав. Меч Кхеине погубил много жиз­ней.

— Чем же он так опасен?

— В нем огромная сила, владеть такой силой и не лишиться рассуд­ка — почти невозможно.

— Невозможно для тех, у кого этот рассудок есть, а я свой оставил на острове с еще одним мерзким названием, — возразил его собесед­ник, рассекая мечом воздух перед собой. — Это то, что надо! И форма мне нравится — классический фламберг! Смотрите, как грациозно из­вивается его лезвие!