Оля Виноградова - Ванильное облако, клубничное мороженое

— Я пойду, пожалуй, — Евгения приложила ладошку к полыхающей красными пятнами щеке, кивнула Андрею и быстро юркнула за дверь.

Мужчина ухмыльнулся. Зря боится, не выдаст он ее. Не его дело, кто как живет в нерабочее время.

Разгрузка мебели и вещей продолжалась до позднего вечера. Дождавшись, когда грузчики занесут последнюю коробку, Андрей заказал себе из ресторана легкий ужин, но его ждало разочарование: в еде явно не доставало соли. Поморщившись от голодного урчания в желудке, бизнесмен с глухой ненавистью осмотрел груду барахла. И где прикажете искать соль?!

Он немного помаялся, потом плюнул на гордость, надел тапки и позвонил в квартиру на другой стороне лестничной клетки. К соседке. Дверь открылась практически мгновенно после звонка. Стажерка, одетая в смешные заляпанные краской лосины насыщенного фиолетового цвета и короткий топ, открывающий живот и острые края ребер грудной клетки, замерла на пороге с немым вопросом в глазах и малярной кистью в руке.

— Прошу меня извинить… Женя, — встревоженный сурок с торчащими из-под косынки клочками светлой коричневой шерсти, никак не походил на Евгению. — У вас не найдется немного соли?

— Соли? — девушка пожевала нижнюю губу, обдумывая вопрос, словно она не разобралась в его смысле или ищет скрытый подтекст. — Сейчас поищу. Проходите, только осторожно. У меня ремонт тут. Заканчивается…

Андрей зашел внутрь. Заглянул во все четыре комнаты. Уютно у нее, хоть и пусто. Поторопилась на собственную жилплощадь от родственников сбежать. Или ждет какого-нибудь спецзаказа дизайнерской мебели. В одной из комнат прямо на полу переливался заставкой на экране старый ноутбук. Из тех, что он приказал списать и подарить кому угодно незадолго до прихода Евгении в компанию. "А с головой девчонка, такой залить и испачкать не жалко," — мысленно похвалил сотрудницу бизнесмен.

— Вот. Держите. Там есть немного, — из кухни появился по-прежнему настороженный сурок с солонкой. — Сама я ее не ем… — зачем-то попыталась оправдаться девушка.

— Спасибо. Я верну завтра вечером, когда свою отыщу… — и эта на диете. Наверняка самой жестокой. И так уже на лице одни глаза остались. Для себя Андрей твердо решил намекнуть родителям стажерки, чтобы присматривали за чадом получше. Она же дохлая, как мышь церковная.

— Насовсем берите. Мне она без надобности… — сделала великодушный подарок девушка.

Мужчина, крепко сжав в руке завоеванный трофей, прошел в прихожую и замялся. Как-то некрасиво просто так взять и уйти. Неловкая ситуация. Он ее обидел сегодня, а она его выручила. Соль, ерунда безусловно, но неудобно получилось. Ему на плевок грязный добром ответили. Андрей ощущал потребность что-то сказать, выразить языком одолевающие его мысли и не мог.

— До завтра, Евгения, — выдавил из себя бизнесмен. — Увидимся на работе…

На следующий день после обеда и получения зарплаты в белом конверте из рук руководителя отдела Женьке позвонила тетя Лида и сообщила, что у Павлуши, замечательного трехлетнего малыша, воспаление легких, а в больнице, куда его положили бесплатных лекарств не хватает. И если она хоть как-то может помочь, хоть сколько нибудь добавить, то это было бы здорово, а там Алеша вернется из поездки, еще один выпускник, или Вера и они помогут. Как не помочь? Врачи говорят, прогноз неблагоприятный без нужных препаратов.

Конечно, есть. Целая тысяча свободная. Сегодня подвезет куда надо. Записав на клочке бумаги адрес больницы, девушка побежала отпрашиваться у Кирилла Павловича. Да, работы много, да день выдался тяжелый, но ведь там малыш. Ему очень, очень нужна помощь. И если Кирилл Павлович отпустить ее, то Женька в другой день все-все отработает сверхурочно. Честно-пречестно.

Поблагодарив шефа, которого удалось уговорить, стажерка выбежала из офиса, на секунду заглянув по пути к Маше, чтобы вернуть ей долг, и неслась всю дорогу, как угорелая. Слава Богу ребенка в центре в больницу положили, а то до Алтуфьево она бы не добралась пешком.

Тетя Лида встретила девушку в палате мальчонки. Обняла воспитанницу и расплакалась. Совсем плохой Павлик. Хрипит страшно, бредит. Но медсестра сказала, что трех тысяч на одно лекарство хватит. Две директор детского дома из своего кармана добавит, а там она до кого-нибудь из выпускников еще дозвонится.

Женька хотела было и деньги за учебу отдать, но не смогла. Если она не заплатит за месяц, то ее отчислят из университета, а диплом ее шанс в люди выбиться. И тем не менее всю дорогу до дома совесть грызла ее. Зажала денежки, зажилила, а если Пашка умрет, то как она жить после этого будет?