Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

– Точно так, – подтвердил с улыбкой Идал.

– В этом случае, – вступил в разговор девросколянин, схватившись за рукоять меча, – этому призраку придется встретиться со мной снова. И, клянусь Божественным, на этот раз он не отделается только ранением…

Ночью того же дня, когда солнце опустилось, три товарища притаились в той зале, о которой говорил Идал. Они не жгли факелов и не разговаривали друг с другом, а только молча ждали, почти не дыша, стараясь не бряцать оружием. Послышался неясный звук. Внезапно одна из стен помещения отошла с шумом в сторону, и в образовавшемся проходе показался уже знакомый авидронам призрак. Он вышел на середину залы и остановился. Немного постояв, вдруг издал глухой и протяжный стон, от которого у воинов побежали мурашки по телу. Еще долго по лабиринтам галерей гуляло звучное эхо. Призрак прислушался, остался, видимо, доволен произведенным эффектом и опять начал стенать. Эхо вновь долго разгуливало по хмурым сводчатым помещениям дома.

– Вперед, авидроны! – вдруг вскричал Идал.

Все трое выскочили из укрытия и бросились к призраку. Существо метнулось в сторону, но остановилось, заметив, что окружено со всех сторон. Тафилус первый подскочил к нему и замахнулся тяжелым мечом.

– Пощады! – вдруг человеческим голосом взмолилось существо.

Тафилус оторопел и замер с занесенным мечом в руке.

Через несколько мгновений уже пылали факелы. Перед авидронами стоял на коленях обычный человек, скинувший со своей головы черную накидку из легкой полупрозрачной ткани. Это был мужчина пятидесяти лет, абсолютно лысый, но с аккуратной иргамовской бородкой. На одной его руке и запястье крепилось жуткое оружие-наруч: железная звериная семипалая лапа.

– Кто ты такой? – грозно спросил ДозирЭ, размахивая перед носом пленника клинком боевого кинжала.

– Я хозяин этого дома и этого поместья. Меня зовут Бермуд. Мои предки были авидронами, и я никогда не желал зла воинам Инфекта.

– Зачем же тебе понадобилось, Бермуд, выдавать себя за гаронна?

– О славные воины! Простите меня, если сможете. Не желая принести вам зла или какого-нибудь ущерба, я хотел только, чтобы ваш отряд покинул этот дом. Когда армия Хавруша отступала, в моем доме спрятали великую статую Слепой Девы из Масилумуса. Воины Тхарихиба наказали мне ценой собственной жизни защищать эту святыню.

Авидроны удовлетворились ответом и повели Бермуда к начальнику отряда. Айм выслушал историю о том, как хозяин поместья выдавал себя за чудовище, охраняющее Деву, искусно пользуясь многочисленными потайными ходами, и как мужественные авидронские циниты решили сразиться с семипалым призраком и в конце концов одержали победу. Бермуд поведал о том, что в большей степени считает себя авидроном, чем иргамом, и поэтому весьма рад узнать о победе авидронской армии в недавнем сражении. Только глубокая вера и преданность Слепой Деве заставила несчастного прибегнуть к маскараду и уловкам.

Авидронский начальник поверил Бермуду и сохранил ему жизнь. Мало того, продемонстрировавший верность новой власти хозяин поместья вскоре был назначен его распорядителем и с усердием приступил к своим обязанностям. Целыми днями он трудился во благо авидронской армии, а по вечерам неистово молился.

ДозирЭ, Идал, а в особенности Тафилус, еще сохранивший на лице следы железных когтей, поначалу косились на недавнего злого духа, но добродушие и открытость Бермуда смягчили и их.

– Эй, великий воин, не страшащийся злых иргамовских духов, – обращался Бермуд к Тафилусу с заискивающей улыбкой, – прими от меня сосуд этого славного нектара, который, подобно живой воде, ускорит излечение твоих ран.

Тафилус нехотя с надменным видом принимал этот дар. На следующий день, разглядывая свое лицо, он увидел: царапины действительно уменьшались, становясь едва заметными.

Однажды ДозирЭ наблюдал со стороны, как Бермуд выпускает на волю почтовых голубей. В конце концов он спросил:

– Эй, приятель, зачем ты это делаешь? Разве это не собственность авидронской армии?

Бермуд смутился, но тут же в свойственной себе общительной манере дружелюбно объяснил, что сегодня некий старинный иргамовский праздник, и, хотя веселье естественно неуместно, всё же он хотел бы соблюсти хотя бы этот простой сельский обычай: отпущенные на волю почтовые голуби символизируют будущий достаток и всякий приплод. ДозирЭ понимающе кивнул и пошел своей дорогой.

Вскоре, при помощи сложных приспособлений, авидроны вытащили иргамовскую богиню наружу и погрузили в специально изготовленную повозку. Но как только веревки были ослаблены и статуя надавила на дно, всё развалилось и главная святыня иргамов оказалась на земле, в дорожной пыли. Бермуд и другие иргамы упали навзничь и забормотали молитвы, обливаясь горькими слезами. Изваяние вернули в подвал.