Пирс Энтони - Воплощения бессмертия. Том 2 [Компиляция, сетевое издание]

Может, это опять видение? Тогда все объяснимо. Сатана не может петь гимнов, не может произносить запретные для демонов слова, вот он и создал иллюзию, чтобы усилить эффект…

Но если так, свадьба недействительна. Стало быть, эта идея неверна. Конечно, Сатана мог бы заставить Орб поверить, что они женаты, и таким образом подчинить ее своей воле. Но он не сумел бы обмануть ни Хроноса, который уже жил в будущем, ни Судьбу, приходившуюся Орб родной матерью, ни Марса, который любил ее. Инкарнации не признают законным венчание, если оно будет лишь иллюзией, а тогда Сатана не получит и ее силы. Значит, все это правда.

Мысли вихрем проносились в мозгу Орб, но сама она была не в силах даже пошевелиться. Сатана на ее глазах делал нечто невозможное, и она верила ему, и все гости верили, даже инкарнации. Вероятно, просто нельзя было объяснить это иначе. Сомнения Орб развеялись. Она верила Князю Лжи и любила того, кто всех ненавидит.

Хор исчез – не осталось больше ни одного демона, все они превратились в падшие души. Сатана снова пел один. Он обернулся к Орб, и странное сияние усилилось. Теперь, окруженный этим сиянием, Сатана стал похож на самого Бога. Он смотрел Орб прямо в глаза и пел так искренне, что она не могла не верить его словам:

Ужель, согбенный под крестом, Лишь Ты идешь, скорбя, В том мире праздном и пустом, Где каждый за себя?

Сияние вокруг Сатаны стало таким ярким, что больно было глазам. Орб заморгала, как будто смотрела на яркое пламя. Что с ним происходит?

Нет! Искупленья пробил час.

Иного нет пути.

И крест свой каждому из нас Назначено нести.

Сатана допел, и сияние стало ослепительным. Орб вздрогнула, моргнула, а когда открыла глаза, он уже исчез!

Орб вскочила на ноги.

– Сатана, любовь моя! – крикнула она. – Где ты?

Мима тоже поднялся:

– Его больше нет, Гея.

– Но…

– Сатана был обречен еще тогда, когда принял свой крест. Он знал это, но не мог поступить иначе. Он оставил тебя у самого алтаря и вернул тебе мир.

– Какой еще крест? – в ужасе спросила Орб.

Ниоба встала и подошла к дочери.

– Крест своей истинной любви к тебе, – объяснила она.

– Значит, он не лгал, – проговорила Орб. – Он действительно…

– Действительно любил тебя, дорогая. Он знал, что никогда не сможет по-настоящему жениться на тебе, но постарался подойти к этому как можно ближе. Он хотел любить тебя, получить взамен твою любовь и произнести брачные клятвы. Но теперь ты вдова.

– Это сияние… – пробормотала ошеломленная Орб.

– Это было сияние душ, освобождавшихся из Ада. Сатана не мог больше удерживать их – он спел свою Запретную Песнь. Он действительно любил тебя, как никогда раньше никого не любил, и отдал все ради тебя.

Орб посмотрела на пустое кресло, предназначенное для Бога. Неужели Он сознательно решил не смотреть? Ведь наверняка Он знал…

И тут до Орб наконец дошел весь ужас ее потери. Она упала в объятия матери и горько зарыдала. Ее сердце было разбито.

– Потише, потише, дорогая, – прошептала Ниоба. – Когда ты плачешь, Гея, весь мир плачет вместе с тобой.

В самом деле повсюду в мире начался дождь. Но это был мягкий, безвредный дождь, и вслед за ним обязательно выглянет солнце.

Настало время вплотную заняться тем, на что Орб так долго не обращала должного внимания. Надо учиться быть Матерью-Природой.

В дверь едва слышно постучали. Пэрри открыл.

Перед ним стояла девушка, по-детски сжавшаяся от смущения. Вокруг ее головы была повязана узкая ленточка, чтобы распущенные волосы, которые по цвету напоминали мед, не падали на лицо. Испуганные серовато-зеленые глаза казались огромными.

– Я Джоли, – прошептала гостья, невольно прижав руки к груди.

Значит, пришла все-таки!

У Пэрри вдруг пересохло во рту. Он знал, что девушка придет, но до последней минуты сомневался, хотел, чтобы она пришла, и чего-то боялся… Теперь ему предстоит выдержать экзамен.

– Милости прошу, – произнес Пэрри, стараясь не выдать волнения.

Девушка взглянула на него, и ее личико плаксиво сморщилось.

– Пожалуйста, господин, отпустите меня, ну пожалуйста! Я ничего такого не сделала и никогда не говорила о вас дурного! У меня и в мыслях не было вас оскорбить, а если уж чем и оскорбила, простите великодушно! Умоляю, не заколдовывайте меня, пожалуйста! – Закрыв лицо руками, она разрыдалась.

Пэрри смутился:

– Но я вовсе не собираюсь тебя заколдовывать, Джоли! С чего ты взяла?