Алина Кускова - Рухнувшая с небес

— Ты этого не сделаешь, — Никита встал впереди Вероники, заслонив ее от дула пистолета.

— А кто мне помешает? — скривился Молохов. — Свергнутый ангел? Ангел, лишенный защиты за то, что нарушил обет безбрачия. Клоун!

— Иван, — вкрадчиво начал Замятин, — давай договоримся мирно…

— На войне как на войне, — прошептал Молохов, не обращая на него никакого внимания. Он пристально вглядывался в испуганные глаза Вероники и наслаждался этим зрелищем. — Отойди, Ангел, или я сначала убью тебя, потом ее.

— Нет, Иван, — Вероника выступила вперед Никиты. — Он здесь не причем! Не смей его трогать!

— Вера…ника…

Никита не успел ничего сказать, лишь быстрым рывком опередил вылетевшую из пистолета пулю и поймал ее своей широкой грудью, заслоняя любимую девушку от смерти.

— Не-е-е-ет! — закричала Вероника, видя, как Никита падает рядом с ней на идеально подстриженную траву газона. — Не-е-е-ет! — кричала она, наклоняясь к нему и пытаясь рукой остановить кровь, проступившую влажным пятном на белой рубашке.

Возгласы ужаса и вопли страха гостей, сбежавшихся посмотреть на ссору и увидевших страшный финал, заглушил рокот мотоциклов, и через секунду четыре байкера на бешенной скорости промчались по огромному двору Замятина, направляясь прямиком на Молоха. Иван побледнел, опустил пистолет и отступил на шаг назад. Его красивое лицо выразило изумление, сожаление, испуг, но не раскаяние в содеянном. Молох не умел каяться и признавать собственные грехи, он лишь считал грехи людей. И собирал жертвенный урожай красавиц, согрешивших на его глазах.

Железные кони сбили чудовище с ног, как пустую резиновую куклу, болванчика, и бездыханное тело Ивана Молохова, перевернувшись в воздухе, с глухим звуком упало в розарий.

Байкеры остановились возле тела Никиты Бородина и рыдающей девушки.

Златокудрый Денис-Голод снял шлем и склонил голову. Следом за ним обнажил голову Марс-воин. Скользнули по плечам длинные волосы Эммы-чумы. Медлил, словно не решаясь вступить в дело, лишь четвертый всадник-Смерть.

— Не-е-ет, Никита, не оставляй меня, — плакала Вероника, обнимая за шею своего ангела. — Я не смогу без тебя жить, я не хочу без тебя жить. Не оставляй меня, пожалуйста, забери с собой! Что я должна сделать, чтобы быть с тобой?! Если нужно умереть, то я умру, только будь рядом. Пожалуйста, не уходи без меня, я тебя очень прошу, не покидай меня, любимый. Ты помнишь, у нас есть Ройс и Дженни? И я совсем не умею за ними ухаживать, я путаю консервы и плохо мою их миски. Они пропадут без тебя! Я без тебя пропаду…

— Врача вызвали? — тихо поинтересовалась Лилит у Замятина.

— Когда? — он пожал плечами. — Да и нужно ли? Молох выстрелил ему прямо в сердце.

— Снимаете? Снимаете?! — забегала рядом Мила Токарева. — Снимайте! Бедная, бедная Верочка! Берите мертвого ангела крупным планом… Эх, жаль Цепина сегодня нет!

— «Ангелы здесь больше не живу-у-т, ангелы, ангелы!», — лилась из динамиков трогательная песня.

— Нет, — шептала Вероника, прижимая к груди голову возлюбленного, — он жив! Он будет жить…

Четвертый всадник Апокалипсиса снял свой шлем. Вероника подняла на него глаза.

Холодное дуновение пробежало по ее телу. Смерть была женщиной, призрачной как сон и неотвратимой как явь. Чума забрала у нее шлем, и Смерть медленно пошла к Никите. Бледная, прозрачная, с зеленоватым отсветом, исходящим от ее облика, она надвигалась на них как неизбежность. Губы Вероники заледенели, не в силах произнести слова протеста или мольбы.

Смерть остановилась у ног Никиты и протянула ему бесцветную руку. От тела Бородина отделилась сущность и подалась к зовущей. Через секунду Никита уже не дышал, а байкеры вновь надели шлемы. Их железные кони взревели моторами и исчезли со двора.

— Нет, — произнесла Вероника и заплакала.

— Извини, дорогой Макс, — к Замятину подошел Адам. — Такая неприятность! Два трупа! Надеюсь, ты выпутаешься без нас? Не хотелось становиться свидетелями непонятно чего.

— Милый, Максим, мы пойдем, — за супругом подошла Ева. — Ты уж здесь как-нибудь сам. Лилит поможет! У вас связи…

Замятин кивнул. Разумеется, ему не нужны лишние свидетели. Пресса? А что пресса? Один звонок, и все пленки будут стерты. Впрочем, он заметил, как Лилит щелкнула пальцами, камеры ничего не записали. Второй звонок, и он все уладит. Лилит подтвердит, что в парня стрелял обезумивший Молохов, покончивший жизнь самоубийством прыжком с крыши дома прямо в розы. Мотив? Ревность.