Лене Каабербол - Сердце саламандры

Мистер Густошерст не ошибся – «легкая непогода» продолжалась всего несколько часов. Настоящие бури, по его словам, бушуют по много дней напролет и бывают куда более свирепыми. Я надеялась, что пробуду на Нимбусе недолго и не успею застать ни одной из них.

Настало утро, солнечное и мокрое. Между камнями на дворе кое-где застряли градины, серые, точно тусклые жемчужины в водосточной канаве.

– Спасибо вам за все, миссис Густошерстка, – поблагодарила Ирма и обняла нашу гостеприимную хозяйку. – Вы спасли нам жизнь!

– Да, может, оно и так, – согласилась миссис Густошерстка. – Но вы и сами должны заботиться о себе. Разве можно бродить в такую погоду без теплых плащей!

Видимо, теплые плащи высоко стояли в ее списке жизненных ценностей, и, учитывая климат Нимбуса, я понимала, почему. Сейчас, благодаря ее щедрости, мы были одеты как следует, в теплые плащи, наспех переделанные из шерстяных одеял.

– Куда пойдем? – спросил мистер Густошерст, вызвавшийся проводить нас хотя бы до ближайшего городка. – В Брэмблтон или в Глумсбери?

– Туда, – мгновенно ответила я, указывая на восток.

– Значит, в Глумсбери, – отозвался он и, выйдя за ворота, повернул направо.

Некоторое время мы шли молча.

– Почему ты пошла в эту сторону? – спросила наконец Ирма.

– Не знаю, – ответила я. – Просто мне показалось… что так надо.

– Ты говорила очень уверенно.

– Правда? – Я вдруг поняла, что и в самом деле была совершенно уверена, что идти надо сюда. Ни тени сомнений.

– Ой! – воскликнула я и остановилась. Корнелия чуть не налетела на меня.

– Да что с тобой? – испуганно спросила она.

– Я только что… поняла. Я знаю.

– Знаешь? Что ты знаешь? Я положила руку на грудь.

– Я чувствую. Чувствую, где Сердце. – Как подсолнух чувствует, где находится солнце. Как почтовый голубь, повинуясь чутью, летит домой. Я знала, и все. Я улыбнулась, как сумасшедшая, и чуть не засмеялась. Впервые за… с тех пор… Ну, после «Поезда-призрака». – Он от нас не уйдет. Я знаю, где он. Пусть убегает сколько хочет, но ему не спрятаться. – Мне захотелось пройтись колесом, прямо здесь, посреди грязной дороги.

– Ты уверена? – спросила Корнелия. Я кивнула.

– Вот и отлично, – улыбнулась Ирма. – Значит, нам нужно думать только об одном – как отобрать у него Сердце.

Загрохотал гром, небо внезапно потемнело.

– Девочки, – позвал мистер Густошерст. – Надо торопиться. Снова надвигается непогода, надо успеть добраться до укрытия.

Я переглянулась с Ирмой.

– Да, – сказала я. – Надо думать об этом, и еще о том, как по дороге не попасть под удар молнии. Дождь хлестал с такой силой, что его струи, казалось, сливались в сплошную пелену у входа в нашу пещеру. Даже не пещеру, а что-то вроде глубокой ямы, вырытой в склоне холма. Мистер Густошерст сказал, что такие укрытия устроены вдоль всех нахоженных дорог.

– А почему миссис Густошерстка говорила, что вам не прожить без саламандр? – спросила я, вспомнив вчерашний разговор.

Мистер Густошерст стряхнул с мохнатой головы дождевую воду. Его мокрые рога поблескивали в темноте. – Откуда ты взялась, девочка? – удивленно спросил он. – Разве там, где ты живешь, нет саламандр?

Я покачала головой.

– Дэнни был первым, кого я встретила.

– Тогда кто же защищает вас от молнии?

– Мы… мы ставим на крышах домов особые устройства. – Как еще я могла рассказать ему о громоотводе?

– Ясно, – он махнул рукой. – Защитное заклинание. Что ж, иногда срабатывает. Но мы здесь больше полагаемся на старых добрых саламандр.

«Вот оно что, – подумала я. – Конечно. Ведь саламандры питаются электричеством. Они наверняка способны поглощать молнии. Усваивать их. А, судя по погоде за последние двенадцать часов, молнии на Нимбусе отнюдь не редкость».

Мистер Густошерст приподнял голову.

– Дождь утихает, – сказал он. – Пойдем, успеем немного пройти, пока не зарядит с новой силой.

Утихает? Я взглянула на непроницаемую водяную пелену, потом на своих подруг-чародеек. И это он называет затишьем?

– Ирма, – еле слышно взмолилась я. – Может быть, сумеешь что-нибудь сделать? Чтобы мы остались сухими?

– Попробую, – уныло ответила она. – Но это будет нелегко. Теперь для нас ничего легкого не осталось.

Она имела в виду «теперь, когда у нас нет Сердца», и я снова почувствовала укол совести.

– Тогда лучше и не пытайся, – ответила я. – Пожалуй, сейчас нам всем стоит поберечь силы для… До тех пор, когда они нам действительно не понадобятся.