Александр Важин: Нефритовый Стержень Империи, или Трудно быть Магом

Конрад бросил на стол серебряник.

— Тушеные бобы, медвежий окорок и вина.

— Тебе только медвежий, красавчик?..

Девица как бы невзначай повернулась к нему боком, слегка выгнув спину, чтобы денежный посетитель на фоне света смог получше рассмотреть ее выразительный зад.

Конрад в который раз вздохнул. Все как обычно, стоит лишь показать деньгу.

— Мне только быстро.

Она поджала пухлые губки.

— Ща. Ой, какой хорошенький у тебя кролик. Беленький…

Дочка хозяина потянула руку, пытаясь через прутья погладить Пушистика. Конрад молниеносно перехватил ее запястье и слегка сжал.

— Я сказал — быстро.

Она выдернула руку и обиженно засеменила к стойке, на ходу потирая запястье.

Гладя вслед качающимся ягодицам, Конрад подумал, что в последнее время он приобрел дурную привычку часто вздыхать. Эта таверна ничем не отличалась от сотен тех, в которых ему довелось побывать за время своих странствий. И даже приближающееся ненастье не загнало бы его сюда, если бы не потребность набить желудок — на всякий случай — прежде чем идти на встречу с магами.

От раздумий его отвлек грохот, с которым дочь хозяина поставила на стол блюдо с бобами и бутыль с вином. Привычно провожая взглядом виляющий зад девицы, Конрад широким ножом подцепил парочку бобов и бросил в рот.

Шкарасам, что понадобилось магистру Пангассиусу? Демоны бы драли окаянных магов. Чего ждать от этих недоучек, Конрад не знал, так что лучше наперед вкусить нормальной еды, пока есть возможность. Скорее всего, предстояла очередная миссия, во время которой опять придется жрать что попало.

— Эй, ты…

Конрад поднял голову. Над его столиком возвышался брюхатый парнище, что до этого развлекал компанию выпивох.

— Сышь, эта, давай поджарим твою подружку, — сказал он, показывая грязным пальцем на клетку с Пушистиком.

Из-за стола бражников донеслось дружное ржание. Конрад промолчал, равнодушно поглощая бобы и глядя мимо незваного гостя.

Парнище озадаченно почесал затылок, убедился, что он не пустое место, после чего двумя руками оперся о стол.

— Давно я не едал крольчатинки, — сказал он, глядя на замершего Пушистика.

Ловко обогнув толстопузого, пришлепала девица, кинула перед Конрадом тарелку с дымящимся мясом и быстро удалилась.

По-прежнему не обращая внимания на стоящего рядом выпивоху, Конрад неспешно отрезал кусок окорока.

— Ну что, дружище, сейчас поедим…, - сказал он, обращаясь к кролику.

Но пузатый остряк, привыкший к всеобщему вниманию, явно не собирался униматься и жаждал испортить аппетит Конраду.

— Слушай, ты, Любитель Кроликов. Угости нас винишком, а?

Не спрашивая разрешения, обормот схватил со стола бутыль с вином, зачем-то взболтал, припал мясистыми губами и сделал глоток.

— Ух ты! Братва, — сказал он, вытирая красную рожу рукавом и оборачиваясь к приятелям. — Пока мы глотаем вонючую брагу, он тут распивает "Медвежью слезу"!

Конрад с трудом удержался от очередного вздоха. Ну хоть бы раз нормально поесть, так нет же…

— Бери себе вино, — в голосе Конрада не звучало ничего кроме скуки.

Мужик недоверчиво посмотрел на Конрада. Тот опустил глаза и продолжил спокойно нарезать мясо.

С бутылью в руках обормот вернулся к своему столу. Какое-то время было тихо, бражники распивали непривычно благородный для них напиток. Но что значит одна-единственная бутылка вина для пышущих здоровьем мужиков, даже если это "Медвежья слеза"? Естественно, ее хватило на один короткий миг, за который Конрад успел насухо проглотить кусок мяса.

— Не, ну я не понял? — Толстопузый поднялся за своим столом и опять повернулся в сторону Конрада. — А крольчатина када будет?

Снова не дождавшись никакой реакции на свои слова, парнище в этот раз взбеленился. Не находя других доводов, он взял за горлышко пустую бутыль из-под вина.

— Лови сдачу! — крикнул он и размашисто запустил снаряд в Конрада.

К несчастью, в этот раз рефлексы опередили рассудительность и желание спокойно завершить трапезу. Не шелохнувшись, Конрад выбросил перед собой руку, поймал бутыль за горлышко, и тут же швырнул обратно.

Даже стук ножей, тарелок, зубов и кружек не заглушил удар, возникший от столкновения бутыли и лба обормота. Голова оказалась прочней, и глиняные черепки со смачным звоном разлетелись по сторонам, задевая приятелей весельчака.

Толстопузый еще мгновение стоял на ногах, потом закатил глаза и стал падать. Его собутыльники как завороженные смотрели, пока он медленно перетекал на скамью, а с нее на пол. Когда же тот упокоился на влажной соломе, все как один вскочили со своих мест.